Скрытая реальностЬ. Книга первая. Щелкунчик. Юрий Терновский
видимости бодрости достигнут, и он почти уже готов к боевым действиям. Знать бы еще, против кого воевать, усмехнулся Погорел. Вот же наградили предки фамилией, которая пошла, судя по всему, от самого первого в их роду погорельца. Вадим Сергеевич Погорел, следуя логике, был последним из рода неудачников. Он вообще был последним в роду по мужской линии, что и радовало. Все несчастья семьи на нем и должны были закончиться. Хотел еще побриться, но свежий шрам на левой щеке не позволил этого сделать. Первый и вполне заслуженный в нынешних реалиях. А не лезь на рожон, тогда и по голове бить никто не будет. Внимательно рассмотрев рану в мокрое зеркало, мужчина пришел к выводу, что с этой стороны опасность ему не грозит, не скорпион цапнул. И даже чему-то про себя усмехнулся, что даже для собственного отражения в зеркале так и осталось тайной. Усмехнулся своей невезучести, наверное. Накинул махровый халат – подарок любимой на день мужиков, и прошлепал мокрыми следами на кухню, где заварил чай и включил телевизор, чтобы посмотреть новости или еще какой другой треп ухоженных бабенок с телеэкрана. Смазливая дикторша вещала о последних событиях с авиационной выставки в Жуковском. Транслировали разноцветное шоу истребителей из группы «Стрижи», командира которых все же оправдали. Разлетающиеся в разные стороны самолеты, тянущиеся за ними сине-бело-красные шлейфа дыма, толпы зрителей между самолетами на земле и фигуры высшего пилотажа вверху… Мужчина усмехнулся. Позавчера он тоже был там, поддавшись на рекламу. Понравилось. Один разок и ему тоже довелось управлять самолетиком Як-52, позволили подержаться за рычаг, торчащий из пола, почувствовать себя маленькой рыбкой в большом аквариуме, но на этом вся его любовь к пилотированию и закончилась. Рожденный ползать, летать не может и этот «пилот» был как раз из этих. Любил когда-то прыжки с парашютом, особенно затяжные, но со временем и эта любовь тоже прошла, когда прямо на глазах у него один такой «сокол» камнем вошел в землю с нераскрытым. Возраст и респектабельность, осторожность брала свое. На другом канале пожилой седой мужик и молодая мокрая девица изображали под звуки какой-то музыки любовную пару на море. Он сухо пел, она мокро изображала. Звучала песенка столетней давности: «Ах, карнавал, удивительный мир, где перемешан Париж и Каир, запах жасмина и горький миндаль, жаль мы не встретились раньше, как жаль…» Он смахнул со стола сигареты, вышел на балкон и закурил. Волгоградский проспект был почти пуст, что и удивляло, обычно в это время пробка уже растягивалась до Кузьминок и дальше до Текстильщиков, откуда только и начиналось движение. С высоты тринадцатого этажа дорога смахивала на муравьиную тропу, а сами машинки на муравьев, подчиняющихся не только своей воле, но и какой-то неведомой силе извне, которая всем, собственно, в этом мире и руководила. Муравей только думает, что он свободен, а на самом же деле он не более