Голубой кедр. Елена Арсеньева
более ошарашенным, чем прежде.
– Эй! – крикнул Николай. – Вы что? Вы куда? А я?! – И замолчал, услышав рокот автомобильного мотора, до такой степени чуждый звонкой тишине тайги, что Николай сразу и не сообразил, что это означает: привычное прошлое возвращалось к нему!
И вот, ныряя и проваливаясь на колдобинах давно заброшенной проселочной дороги, из-за ближнего домика вывернулась грязно-белая, видавшая виды «Нива» с включенными обоими мостами и оттого неуклюжая с виду. Лебедеву показалось, что машина отпрянула как бы в изумлении, «увидев» его.
Мотор затих, но из кабины никто не выходил. Лебедев сделал несколько шагов и остановился, чувствуя себя неуютно перед этой словно бы насторожившейся, пахнущей усталой гарью механической зверюгой.
– Эй! – нерешительно позвал он.
Дверца распахнулась, и на траву ловко выскочил человек. Он стоял под прикрытием автомобиля, одной рукой придерживаясь за дверцу, другую уперев в бедро, и Лебедеву почему-то показалось, что сейчас он ковбойским, рассчитанным движением сорвет с ремня револьвер, но человек, присмотревшись к нему, вдруг свистнул:
– Привет, Николаша! Ты что, в егеря подался?
И тут Лебедев узнал в приезжем, одетом со щегольской небрежностью, в ладно подогнанном обмундировании, равно пригодном и для охоты, и для рыбалки, и для долгих переходов по сопкам, Игоря Малахова, кинооператора со студии телевидения. Это был знакомый, живой, обыкновенный человек, не загадка тайги, не плод суеверий, не галлюцинация, и надо ли объяснять, как обрадовался ему Лебедев!
– Конкурирующая фирма? – усмехнулся Игорь. – Чего молчишь?
Первым побуждением правдивого Лебедева было рассказать все как есть, однако что-то удержало его – вероятнее всего, стыд показаться смешным, – и он брякнул первое, что пришло в голову:
– Приехали на охоту… я отошел… ну и заблудился.
– На охоту? Ты? Ты же стрелять не умеешь, я знаю.
– То есть это… за шишками… – запинался Лебедев.
– В домашних тапочках? – прищурился Игорь. – Ладно, не хочешь говорить – шут с тобой. – И он пошел было к избушке, где недавно проснулся Николай, но остановился, рассматривая что-то на земле. Поднял и насмешливо поглядел на Лебедева: – Эй, конспиратор! Так бы сразу и говорил! – И сунул на ладони чуть не к самому лицу Лебедева затейливое украшение – подвеску из мелких перламутровых раковин. – Хорошенькая игрушечка! Поссорились?
Лебедев молчал, неловко стиснув пальцами украшение, которое он совсем недавно видел на груди той женщины. Оттого, что реальность снова оказалась расколотой призрачностью, он испытал приступ головокружения. Игорь же, посмеиваясь, выгрузил из машины огромный рюкзак, ружье, понес все это в дом, приговаривая:
– Знаем мы эти шишки! Шишкарь нашелся! Шишка твоя, выходит, с норовом? По газам – и домой, а ты тут кукуй или топай на своих двоих сутки, а то и двое до шоссе? Ого! За что она тебя так? Приревновала? Или не угодил?
Лебедев счел за благо сконфуженно