Исцелённое сердце. Властелина Богатова
еловыми ветками, медленно направлялся к ней.
Он коснулся её руки, вынуждая бросить бесполезное занятие.
– Твоё тепло исцеляет больше, нежели травы, – произнёс он тихо, разворачивая Зариславу к себе, прижимаясь горячими губами к её лбу.
– Ночи холодными становятся, так и захворать можно, а травы отгонят хвори, – проронила лишь она, не найдясь с другим ответом.
Марибор слегка улыбнулся. Зарислава не насмелилась взглянуть ему в глаза, верно никогда не привыкнет к его вниманию, снова и снова будет утопать в клокочущем волнении.
Убрав выбившиеся светлые пряди за ухо, Марибор погладил её по щеке, склонился, окутывая запахом сладковатой гвоздики. С нетерпением прильнул губами к её раскрывшимся устам. Внутри Зариславы будто что-то завязалось в узел, а затем мгновенно всплеснулось, разливаясь по телу горячей волной. Сухие губы Марибора ласкали ненастойчиво, но потом его будто подхватило вихрем. Дыхание княжича задрожало. Пылко смяв её бёдра, замер на мгновение, должно быть, осознавая, что слишком напористо стискивает её, но это колебание продолжилось недолго, не в воле остановиться, продолжил оглаживать. За всё время пути он ни разу не целовал вот так, исступленно и отчаянно, нетерпеливо – это будоражило.
Зарислава, позабыв о котомке, узлы которой она так и не распутала, выронила её, обвив руками сильную шею Марибора. Возжелала так же касаться его, так же гладить и ласкать, чувствовать жар его дыхания, растворяться в его объятиях, ощущать кожей могучее тело, дарить удовольствие. Захотелось так, что внутри заплескался неукротимый порыв, который удивил её и напугал одновременно. Бурная страсть, что завладела ею, вынудили замереть – она не разгульница какая, но осмыслить это толком не успела, ласки Марибора сметали остатки разума. Марибор подхватил её, приподнял, отрывая от земли. Ощутив его губы на впадине горла, позабыла обо всём. Даже через кожаный стёганный налатник она ощутила его вздымающее напряжение, каменные мышцы, бешеный грохот сердца. Он был весь на пределе. Зарислава тоже больше не сдерживалась, развязала тесёмки на своём вороте, обнажая себя, наблюдая, как взгляд Марибора под тенями ресниц заволокся одурью, и зрачки в них расширились до самых краёв радужки.
– Ты меня погубишь, – выдохнул он.
Огладив рукой упругую грудь, сжал её, прильнув к заострившемуся розовому соску губами, вобрал его в себя, оставляя на коже влажный прохладный след. От нахлынувшего дурмана Зарислава прогнулась, пронизывая пальцами его волосы, чувствуя, как разбегается по телу дрожь от прикосновения требовательных губ. Прижалась нему плотнее, чтобы сполна насладиться мощью его тела. И когда Марибор опустил её на землю, Зарислава потянулась к его поясу, забираясь руками под грубую одежду. Коснувшись твёрдого живота, рука невольно скользнула вниз, пальцы коснулись налившуюся силой плоть. Марибор вздрогнул, а дыхание на короткий миг застряло в груди.
– Зари… слава, что ты… делаешь? – с мольбой прошептал он в самое ухо. Последнее слово утонуло в грохоте сердца.
Когда