Шели. Слезы из пепла. Ульяна Павловна Соболева
но они все равно отрастали со скоростью света. Мне наоборот хотелось прятать свою половую принадлежность так глубоко, как только можно. Мои воины не должны видеть во мне женщину – я такой же боец, как и они.
– Зачем ты замуровываешь себя живьем? Жизнь продолжается. Ты бессмертна, ты умопомрачительно красива. Ты еще можешь быть счастлива, Шели!
Я закрыла глаза. Счастье? Я уже не помню, какое оно. Мое счастье развеяно по Мендемаю крупицами пепла, мое счастье разрублено на куски где-то так далеко, что я даже не могу оросить эти куски своими слезами. Единственный кусочек этого самого счастья заключен в Арисе. А другого мне не надо.
– Я итак счастлива, Веда.
– Как мать и как воин – да, а как женщина? Когда твоего тела последний раз касался мужчина?
Давно… но я помню каждое прикосновение, каждую ласку, как вчера, и эти касания никогда не остынут на моем теле.
– Мне это не нужно. В моей жизни был один мужчина. Один единственный. И это неизменно.
– Все меняется, Шели. Жизнь слишком длинная. Пройдет время, и ты…
Я повернулась к ведьме, которая как раз надевала мне на шею золотые украшения.
– Это лишнее.
– Она не должна почувствовать себя хозяйкой положения, Шели. Ты должна выглядеть так же, как и она.
– Величие заключается далеко не в украшениях и побрякушках, Веда.
Но Веда ошиблась… от былого величия Миены не осталось и следа. Если, со слов Веды, я не изменилась, то принцесса, несомненно, стала другой. Этого не заметить в ее роскошной одежде, золотистой коже и роскошных черных волосах, но она изменилась. Выражение лица, глаз. Что-то неуловимо стало другим.
Она не встала с кресла, когда я вошла в просторную залу с высоченными потолками, но приветствовала меня кивком головы, и я села напротив нее. Нам принесли напитки в хрустальных фужерах. Миена пригубила темную жидкость, и, посмотрев на меня, сказала.
– Люблю рисковать. Пить из стекла, которое способно убить меня.
Я не притронулась к чентьему и встретилась с ней взглядом. Карие глаза казались непроницаемыми.
– Рискует тот, кому нечего терять, Миена. Или когда на карту поставлено слишком много, и риск – это единственный шанс. В остальных случаях – это глупость или самодурство.
Она резко поставила бокал на стол, и карие глаза сверкнули гневом.
– А тебе есть, что терять, Зверушка? Разве ты не потеряла все, что только можно было потерять?
Я медленно выдохнула. Что же, можно было ожидать подобного выпада, удара ниже пояса.
– Мои потери остались в прошлом. На данный момент меня волнует будущее, как и тебя.
Она слегка склонила голову к плечу.
– А зверушка поумнела.
– Потери заставляют иначе смотреть на жизнь. Ты приняла меня затем, чтобы обмениваться сомнительными комплиментами, или, может, все же обсудим будущее твоего княжества?
Миена снова пригубила чентьем.
– Я приняла тебя, чтобы посмотреть