Обожжённая душа. Властелина Богатова
вместе с болью забурлила, что по загривку холодок прокатился, – …костёр погребальный собрать… – с этими словами он поднялся.
Следом поднялись и все, княжич бегло переглянулся с воеводой, тот, похоже, тоже строил догадки о том, чья правда тут. Может, роды между собой повздорили, а князя легко можно и крайним поставить. Князь если и позволит себе так бесчинствовать, то долго на своём месте не продержится. Это не с руки, чтобы народ на него озлобился.
– Что думаешь? – тихо спросил Вяшеслав, поравнявшись с Пребраном.
– А что тут думать, держать надо ухо востро, нечисто всё. Узнаем правду, только когда на место прибудем.
– Мыслю я, поменьше слушать сплетни нужно, как бы самим в сети не попасть.
Пребран выискал взглядом Радима, что шёл впереди всех, ведя путников к терему.
– Одно знаю точно, у Радима верно страха нет, чтобы так говорить о князе, но с другой стороны, столько людей потерял, сгоряча всякое можно ляпнуть. Посмотрим, пока ни во что не вмешиваемся.
Воевода твёрдо кивнул, соглашаясь. Пребран повернулся к другим да не рассчитал, дёрнулись мышцы, и он невольно скривился, хватаясь за бок.
– Тебе бы целителя…
Пребран лишь хмуро глянул на Вяшеслава.
Народу вокруг терема стало больше несмотря на то, что свободные руки ныне необходимы. Во взглядах таилась опаска, но видя, как свободно и расслаблено шагал старший рода, поутихли, и теперь в их лицах был след любопытства. Чуть поодаль, где-то за оградой, слышались голоса, женский плач. Для кого-то нынешняя ночь принесла горе, в последний путь собрались те провожать родичей, мужей, что встали защищать свои семьи. Пребран поёжился – не вовремя они прибыли, лишний груз только княжеская дружина хозяевам острога. Поднимаясь по ступенькам, он хватался за брусья, каждый шаг подъёма давался всё трудней, а лестница, крутая, высокая, казалось, и не кончится. Вошли в узкую дверь, где в тесном куте разминулись с женщинами рода. Были среди них и молодки, и старшие хозяйки, и пропуская гостей внутрь, они кланялись, как по обычаю. Значит, живы среди них боги.
В горнице терема было просторней, но с улицы так же полумрак царил, маленькие окошки – человеку не пролезть – пускали в помещение мало света. Стены здесь чище, от копоти очага почти и следов нигде не оставалось, полатей и лежанок не имелось, как принято во всех избах. На стол уже ставили ендовы, вынесли и крупные окорока секачей, тушки щук, пироги, да крынки с питьём: мёдом, квасом и брагой. Не поскупились. Впрочем, год был урожайным, столы накрывали богато, коли было кому трудиться на пашнях. Пока воины мыли руки в сенях, в поднесённых девками лотках, и рассаживались на длинные дубовые лавки, Вяшеслав уже о чём-то переговаривал с Радимом.
«Неймётся же воеводе», – скрипнул зубами Пребран.
– Гаяна, – подозвал Радим одну из женщин, самую старшую из всех.
Пребран проследил, как величаво вошла Гаяна, отвернулся, не пристало рассматривать открыто чужих жён.
О чём они переговаривали, княжич не слышал, но разговор оказался недолгим, хозяйка торопливо вышла в