Дневники импрессионистов. Лионелло Вентури
намерен посвятить себя фигурной живописи, в частности заняться декоративными панно для квартиры Дюран-Рюэля. Он готовит на будущий год свою выставку и неустанно работает, если не считать краткого пребывания у Берты Моризо в Мези.
Успех выставки побуждает Ренуара совершить несколько поездок: в Испанию с Галлимаром, затем в Порник в августе и в Понт-Авен в октябре. После этого он возвращается в свой домик на Монмартре, из окон которого открывается «великолепный вид», к своему хорошо ухоженному саду и мастерской и опять безостановочно работает.
Пейзажи Ренуара, датированные 1891 и 1892 гг., уже обладают всеми существенными особенностями его поздней манеры. Художника всегда отличали ясность и изящество. После 1882 г. у него появились величавость, уравновешенность, чувство объемности. После поездки в Тамари Ренуар обретает еще большее единство техники: он превращает каждый предмет в многоцветную и изысканную красочную массу. Эта эволюция сообщает творчеству Ренуара идеальный характер, окружает действительность ореолом мечты. Что касается его фигур, то в них его поздняя манера проявится позже.
1892 г. отмечен выходом в свет первой истории импрессионизма. Это книга Жоржа Леконта «Импрессионистское искусство в частной коллекции г-на Дюран-Рюэля». Еще раньше Теодор де Визева написал превосходную статью о Ренуаре, Октав Мирбо и Альбер Орье комментировали творчество Моне, Писсарро и Ренуара. В это время Гюстав Жеффруа, особенно подробно занимавшийся Моне, Писсарро и Ренуаром, уже готовит свою историю импрессионизма, которая выйдет в 1894 г.
Сравнивая критику импрессионизма, относящуюся к 1873–1880 гг., с критикой 1892 г., сразу замечаешь, что споры, оговорки и сомнения уступили место похвалам. В 1892 г. столь осмеянные когда-то художники пожинают плоды: их безоговорочно признают, критика наперебой утверждает, что они постоянно добиваются новых успехов. Разумеется, критика понимает, что импрессионисты работали в разных манерах, но последнюю они считают самой лучшей. В силу этого становится очень трудно по достоинству оценить исключительное значение героического периода импрессионизма. Писсарро замечает это в 1891 г., Ренуар заметит в 1900 г., критика же почти не отдает себе в этом отчета. К тому же сами критики примыкают к пантеистическим, мистическим, символистским течениям конца века. Жеффруа, в отличие от Орье, несомненно, захвачен общим потоком меньше, чем остальные, но остаться полностью свободным от влияния новых тенденций не может никто. Отсюда ясно, что историческое истолкование личностей Моне, Писсарро и Ренуара, равно как оценка их деятельности, неизбежно оказывается более или менее произвольной и ошибочной. Многие из сделанных тогда замечаний весьма ценны, некоторые из них даже глубоки; все они, будучи свидетельствами современников, отличаются свежестью. Однако идеям, из которых исходят авторы, недостает единства в понимании сущности искусства трех названных нами художников, на них лежит печать общего упадка критики конца века. Именно это и породило те