Огонь и Ветер. Рина Море
я совсем не волновалась, – гордо обронила бабушка. – Я была уверена, что смогу держаться достойно, – так и вышло! Все были в восторге от меня.
Я тем временем рассматривала молчаливого мужа л’лэарди Трагад. В нашей провинции живет так мало саган, что я почти забыла, как выглядит воплощенная стихия. Сагана-мужчину невозможно спутать с человеком. В простых темных костюмах, почти без украшений, л’лэарды стояли рядом с дамами, сверкающими драгоценностями, украшенными перьями и шелками всех цветов радуги. Но, несмотря на это, женщины казались блеклыми и серыми, как курочки рядом с золотым фазаном. Тьма в зрачках л’лэарда Трагада притягивала головокружительным провалом в подземные ущелья, в бездну океанских вод. Каждый жест его кряжистой фигуры был исполнен невероятной силы, даже от низкого, резкого голоса исходила мощь. Он – земля, по лику, по впадинам которой плыли моря, и каждый его шаг, казалось, способен вызвать землетрясение.
Тем временем распахиваются двери другой залы, и поток придворных устремляется туда, увлекая и нас. Потолки здесь ниже, но люстры столь же огромны. Вместо одной стены – стекло, за которым алое солнце медленно погружается в пучину моря, черными росчерками на красном покачиваются мачты кораблей. Стеклянную стену от зала отделяет двойной ряд колонн: проходя мимо, касаюсь их скользкой поверхности. Холодное золото в узоре мельчайших рисунков, ювелирное чудо. Боевые сцены, влюбленные, дворцы и кузницы, саганы и люди, исторические персонажи и герои легенд, отлитые в цветном золоте, тонкая вязь незнакомых букв – тех времен, когда у каждой стихии был свой язык.
Стены тоже покрыты золотом, от его блеска до боли режет глаза. Мне все больше кажется, что я во сне. Я столько слышала об этом месте, столько читала о нем романов, поэм, что теперь никак не могу поверить в его существование.
«И тогда царь-демон смотрит в окно, и трусливое солнце, багровея от стыда, прячет голову в волны морские, не решаясь затмевать своим сиянием огонь Императора. Ночь приходит на смену дню, и пламя испепеляющее воцаряется на земле вместо света согревающего, и радуются приближенные демоны, пируя и танцуя».
Ринка Десмей – заговорщик, бунтовщик, человек, за голову которого император обещал награду в три мерки золота. Великий поэт, ненавидевший нашу расу, чьи стихи до сих пор передаются саганами из уст в уста, печатаются в сборниках. Папа особенно любил, я помню, одно его стихотворение про море, часто цитировал.
Толпа отошла к стенам, заиграла музыка. Церемониймейстер объявил первый танец. Я увидела огненноглазого, того самого, что стоял по правую руку от императора, ведущим в центр залы деву-сагану в пене розовых кружев.
– По правилам, императорский бал должен открывать лично Его Величество, – шепотом сказала мама мне на ухо. – Но, поскольку император очень стар, эту обязанность выполняет наследный принц. Дева, должно быть, принцесса Данаяль.
Скованная браслетом-эскринас, стихия дев гораздо менее заметна и тусклее, чем у мужчин-саган, но все же они несравненно