Ангелы не умирают. Екатерина Оленева
почти угрюмым:
– Катрин не имеет никакого отношения ко всем моим научным экспериментам. Она вполне себе настоящая личность, произошедшая на свет вполне естественным путём. И она действительно Элленджайт.
– Но ты ведь сказала, что все Элленджайты погибли.
Синтия вздохнула и, после небольшой паузы сказала, как бы нехотя:
– Не все. Своего сына я не смогла заставить себя убить, – от её взгляда у меня почему-то побежал мороз по коже.
– У тебя был сын?
– Да. И именно ты был бы счастливым отцом, если бы задержался на свете немного подольше. Катрин наша с тобой пра-пра-правнучка, дорогой. Но это не отменяет намеченной между вами свадьбы. Потому что только так мы сможем вернуть себе наше состояние и наш дом.
И снова я вынужден был сделать паузу, чтобы осмыслить полученную информацию. Новости, одна сногсшибательней другой так и следовали друга за другом.
– Я не понимаю… Что ты хочешь этим сказать?
Синтия криво усмехнулась, и никто не назвал бы её улыбку доброй:
– Всё ты прекрасно понимаешь, дорогой братец. У нас с тобой был сын. У него была дочь, моя внучка, у неё – ещё дочь, потом – ещё. Я очень надеялась, что рано или поздно появится мальчик, но небеса словно не слышали мои молитвы…
– А ты чего хотела? – рассмеялся я. – С какой стати небеса должны были тебя слышать, если ты, по собственному призванию, согласилась служить совсем другим силам?!
– Не смей кричать на меня! Всё, что я делала, я делала исключительно ради тебя…
– Нет!!! Всё, что ты делала, всегда, было исключительно ради себя. Ты захотела жить вечно и нашла способ сделать это, хотя, признаться, поверить в то, что я тут выслушал практически невозможно.
– Приходится же? – насмешливо протянула сестра. – Ведь иного объяснения тому, что ты сейчас здесь, рядом со мной, наслаждаешься жизнью вместо того, чтобы гореть в аду, где тебе, вне сомнения, самое место – попросту нет? Да и чего ты так завёлся?
– Действительно, с чего бы? Ты, ради того, чтобы вернуть меня, убивала людей.
– И что? – невозмутимо пожала плечами Синтия. – За те сто пятьдесят лет, что я жила, люди умирали у меня на глазах пачками, по той или иной причине. Человек смертен, и в этом нет ни моей вины, ни заслуги. Если чья–то жизнь может принести мне пользу – я это использую. Если пользу принесёт чья-то смерть, почему меня должно это останавливать?
Я смотрел на ней и видел лицо моей сестры, Синтии, почти не изменившейся, но… я не узнавал то существо, что обнимал час назад.
– Ты ведь это несерьёзно сейчас?
– Альберт, ты до смешного сентиментален. Жизнь имеет значение ровно столько, во сколько ты согласен её оценить. Люди, на самом деле, просто расходный материал и так было всегда. Исключение составляют те, кого мы любим.
– Вопрос в том, что ты не любишь никого.
– И это говоришь мне ты? После всего, через что я прошла ради тебя?
– Ещё раз повторю – чтобы ты не делала, ты делала это только ради себя. Мне не нужно было это воскрешение. Я не чувствовал в небытие