Падальщики. Книга 2. Восстание. Айя Сафина
после Вспышки.
– Что-то типа иммунитета к вирусу?
– Нет. Ты заражена, это точно. Просто вирус в твоем организме проявляется по-другому.
Кейн рассказывал так легко и непринужденно, словно рассказывал эту историю уже сотню раз.
– Откуда ты знаешь, что я заражена? Я ведь по-прежнему человек.
– А зараженные хотели тебя съесть?
Аргумент.
– Они чуяли вирус в твоей крови, а вирус сам себя не пожирает. Его главная задача – распространиться, как можно дальше, отвоевать себе как можно больше территорий.
Тесса-ученый начала что-то вспоминать из курса общей научной подготовки о размножении вирусных частиц.
– Тогда что вирус сделал со мной?
– Как ты думаешь, сколько мне лет?
Дурацкий вопрос. Если скажешь больше, чем есть на самом деле – оскорбишь. Если дашь меньше – вроде сделаешь комплимент, но вместе с тем оскорбишь, потому что считаешь его недостаточно зрелым.
– Около тридцати? – я развела руками.
– Почти, – произнес он голосом занятого человека.
Он смотрел то в микроскоп, то на экран ноутбука, где я видела странные нетипичные для человека цепочки ДНК.
– Мой физиологический возраст – тридцать шесть…
Я кивнула. Была близка.
– Но мой биологический возраст – семьдесят семь.
Я аж дышать перестала.
– Тебе семьдесят семь лет?! – воскликнула я так громко, что сороки за окном забили крыльями в стекла, взлетая с еловых веток, осыпавшихся снежком.
Черт! Сороки? Меня окружают сороки? Настоящие сороки? Мне кажется, я не скоро привыкну к жизни на поверхности.
– Да.
– Но ты не выглядишь на семьдесят семь!
– Именно.
– Погоди, – я замотала головой, собирая в кучу столь поразительные факты, – то есть тебя тоже укусили?
Кейн отвлекся от микроскопа и поочередно завернул рукава водолазки. Я увидела едва заметные следы от множественных укусов на руках, шее, плечах. Вот же не свезло! Я там в деревне чуть не родила все свои органы от того, что на меня один накинулся! На Кейна же, судя по всему, налетела целая толпа чудищ, и, богом клянусь, я бы ни за какие коврижки не согласилась поменяться с ним местами! Моя боль была настолько адской, что я даже дышать не могла, меня тошнило от осознания того, что я чья-то добыча, и не просто добыча, а добыча, которой уже пируют вовсю!
Я больше никогда не хочу становиться добычей. Я проклинаю своих предков за то, что своим непомерным аппетитом в потреблении земных ресурсов они скинули нас с вершины пищевой цепи и создали организм, который сильнее нас в десять раз. Человечество долго воображало из себя венец эволюции, эксплуатируя слабых и пожирая их плоть, будучи глухим к их мольбам и визгам от боли. Жестокий выбор моих предков привел нас в пасти таких же безжалостных чудовищ, какими люди казались для бедных зверей. И они тоже глухи к нашим визгам и мольбам, им важно лишь поужинать, и ничего, кроме аппетитного куска мяса, они в нас не видят.
Я даже вспоминать не хочу о том моменте, когда оказалась в цепких руках людоеда.