Песня моей души. Елена Юрьевна Свительская
такую дрянь? – он брезгливо посмотрел на тряпку, которую я как раз выжимала над ведром, – Мне жаль их обладательницу. Ох, как жизнь несправедлива!
– Вполне приличная судьба, – проворчала я, скромно опуская глаза, – Есть и похуже.
– Это какая же? – не отлипал мерзавец.
– Сажать деревья в Памятной роще: за мужа, отца, братьев, погибших на войне или за своих детей, мать или сестёр, не перенёсших голода или известия о тех, кто переступил Грань.
– Выходит, ты никого ещё не теряла? – он прищурился, впился взглядом в моё лицо, – Или у тебя нет никого?
Тихо ответила:
– Мать и отец ушли к прародителям так давно, что я их совсем не помню. А друг ушёл позже. Ну да есть ли в нашей бедной стране человек, который никого не терял?
– Значит, о тебе не кому позаботиться? – в голосе графа появилась радость.
– А мне и не нужна ничья помощь, – сердито взглянула на него, – Руки и ноги есть, голова работает. Проживу!
– Я бы мог избавить тебя от этой грязи, – многозначительная улыбка.
– Знаете, она мне очень даже по душе.
– Она – лучше, чем я? – аристократ растерялся.
– Грязь такая, какая есть. Она не обманет, – как ни старалась, сказала слишком горько.
– Да я-то что? – он изобразил обиженную добродетель, – Думал, что красавица не прочь найти плечо, о которое можно опереться. Я, признаюсь, впервые увидел такую красивую девушку. Знаешь, даже что-то в сердце вдруг ёкнуло. Наверное, я влюбился, едва увидел твои синие глаза! Возможно, мои слова покажутся странными, но никогда прежде я ни в кого не влюблялся, а ты…
Ничего необычного в словах его не было. Меня удивляет, что девушки и женщины век за веком клюют на эту старую песню?..
К моему счастью, графу очень нравилось играть в доброго человека: он оставил меня в покое. Я продолжила работу.
Так, я избежала его приставаний и неприличных предложений, на время или насовсем. Но зато не смогла предотвратить обман его любовницы. Или они это вдвоём придумали для меня? За строптивость?..
– Думаешь, мне легко жить? – с ненавистью сказал Немира, обнимая плечи, будто ей стало зябко, – Да если б не он, я бы сдохла с голода на улице! В грязи, среди этих противных пьяных чудовищ! А ты вздумала украсть моё счастье?!
С обидой выдыхаю:
– Да я лучше в омут головой, чем к такому счастью! – и сплёвываю ей под ноги.
Она отскочила от меня, как от змеи, умчалась в дом. Первая и последняя моя подруга. Наверняка, кольцо – её рук дело. Надо уйти, пока не пришли слуги с палками, не набросились на меня. Вот только сил подняться нет.
С трудом села незадолго до возвращения Немиры. Служанка бросила в грязь возле меня шерстяную шаль, гребень и узелок – то, что я скопила за время трудов в этом проклятом месте – и плюнула мне в лицо. Затем обругала меня, как иные пьянчуги из самых бедных улиц редко дерзнут сказать – и ушла с гордо поднятой головой. Я стёрла плевок, обняла колени и заплакала. Очень хотелось оказаться подальше от этого места, но сил не было, а ушибы очень сильно болели.
Неожиданно пошёл