Озорные мужские рассказки. Константин Крюгер
с детства любимый К. Паустовский сформулировал отношение к сочинительству следующими словами:
«Писатель, выражая себя, тем самым выражает и свою эпоху. Это – простой и неопровержимый закон.
По существу творчество каждого писателя есть вместе с тем и его автобиография, в той или иной мере преображенная воображением. Так бывает почти всегда.
Кроме подлинной своей биографии, где все послушно действительности, я хочу написать и вторую свою автобиографию, которую можно назвать вымышленной. В этой вымышленной автобиографии я бы изобразил свою жизнь среди тех удивительных событий и людей, о которых я постоянно и безуспешно мечтал».
В своих виршах я стараюсь в точности следовать фактам быстропротекающей жизни, а не следовать мечтательному желанию глубокочтимого мэтра, хотя иногда очень хочется и, как следствие, изредка случается!
Во второй половине 80-х один из самых близких друзей-товарищей, Андрюшка «Брат», вернулся из очередной опасной командировки военным советником в далёкую Южно-Африканскую страну и, как обычно, привёз мне, истосковавшемуся по англоязычному чтиву, несколько книжек любимой тематики. Кроме привычных военных приключений, детективов и документальной «истории с географией», подборка неожиданно включала занимательную книжку «Озорные сказки древнего Китая». Не могу сказать, что содержание потрясло, но повеселило изрядно. С тех пор эпитет «озорные» применительно к литературе ассоциируется с весёлыми, слегка фривольными, но обязательно оптимистичными историями.
В основном, мои озорные рассказки охватывают период 70 – 90-х годов прошлого века с минимальным заходом в текущее тысячелетие. Все они отражают реальные события с участием хорошо знакомых мне персонажей. В очень редких случаях я отступил от 100%-ой истинности, но, отнюдь не руководствуясь заветом Константина Георгиевича насчет вымышленности, а защищая особо ранимых, деликатных и до сих пор «зашифрованных» героев.
Завершить предисловие хочется словами американского классика1: «The best stories happen to those, who’re best equipped to tell them!2», что полностью совпадает с моим видением литературного труда применительно к собственной графомании.
Из цикла: Моя Москва и её обитатели
«Кука», Игорь и «иностранцы»
«Скажешь, дремлет пентагон? Нет, не дремлет!
Он не дремлет, мать его, он на стрёме!»
В самом начале четвёртого семестра куратор группы предупредил: «На днях будете давать подписку!». В преддверии занятий на военной кафедре каждый студент после прохождения «закрытого» собеседования давал «подписку о неразглашении» и получал «форму допуска». В нашем случае собеседование приняло форму непродолжительной лекции, проведённой персонажем лет пятидесяти совершенно непримечательной внешности с набрякшими «после вчерашнего» веками и одетого в серый «беспартийный» костюм. Полуприсев на преподавательский
Paul Austin
«Самые замечательные истории случаются с теми, кто лучше всех настроен их рассказывать!», – перевод В.И.Когана