Семь. Дмитрий Ридигер
и, предваряя дальнейшие расспросы, Петр тут же уточнил:
– В нормальном виде, обычном, не надейся. В кресле сидела. Одетая в то же, в чем и первый раз была.
Дан вдруг посерьезнел.
– Правда?
– Ну да. А что?
– Да то, – Дан уже второй раз за сегодняшний день глянул с нескрываемым уважением на Петра. – Если бы она тебя сочла обычным, то не отозвалась бы. Или наоборот, вышла бы в нижнем белье. Или без него – по ситуации.
А вот ты ее чем-то сильно зацепил, космонавт ископаемый! Вот она и сидела в кресле, да еще и в той же одежде.
– Да? – настала очередь удивляться Петру – То-есть голышом – это от равнодушия, а в одежде и сидя в кресле – от полноты чувств?!
Дан снова заулыбался и легонько хлопнул Петра по плечу.
– Именно так, сердцеед ты марсианский, именно так! Девушка ясно дала понять, что она вне работы общается с тобой, в перерыве. Да еще и сидя в кресле. Ну то есть очень-очень лично, не формально. При этом – заметь, – совершенно не важно, в каком виде был ты. Это я твой возможный вопрос предвосхищаю. Не волнуйся – она-то как раз моментально разобралась в ситуации.
Петр вспомнил, в каком виде был он, коротко вздохнул, махнул рукой и посмотрел в дальний конец грота.
– Ладно, еще одно обстоятельное объяснение откладываем на потом. – Кивнул он головой в сторону противоположной стены – Нам туда? Есть-то наконец будем сегодня?
– Да будем, будем… – Дан первым направился к предупредительно открывшейся широкой двери. – Голодным точно не останешься.
За дверью все оказалось погруженным в густой туман, подсвеченный изнутри неяркими, разноцветными сполохами. Но, как только перешагнули порог, туман начал постепенно рассеиваться, и взору предстал край бассейна как минимум олимпийских размеров, противоположный конец которого еще терялся во мгле. Поймав удивленный взгляд Петра, Дан успокоительно махнул рукой, шагнул к краю и почти без всплеска ухнул с головой в прозрачную воду. Сделал пару мощных гребков, уселся по-турецки на дне почти посередине, и оттуда плавно махнул рукой в приглашающем жесте – мол, «не тушуйся, ныряй сюда!».
Петр осторожно подошел к краю, наклонился, потрогал воду. Вода оказалась температуры тела и какой-то мягкой, словно в нее добавили глицерина. Осторожно спустив одну ногу, затем другую, приготовился нырнуть, но стенка бассейна предупредительно вырастила ступеньки. И, мысленно поблагодарив на этот раз успешно угадавшую технику, со словами «эх, видимо привыкаю…», спустился на дно. Затаив дыхание, попробовал усесться напротив Дана, но и тут бассейн предупредительно вырастил что-то вроде низкого кресла или скамеечки с подлокотниками.
Дан молча протянул полупрозрачную трубочку и показал рукой, как ее раздвоенный, словно жало змеи, конец надо засунуть в нос, чтобы дышать, что Петр сразу же и сделал.
– Это чтобы с непривычки дискомфорта не испытывать, – неожиданно отчетливо произнес Дан, даже не выпустив пузырей. – А вообще это не вода, этой жидкостью можно