В тени больших вишневых деревьев. Михаил Леонидович Прядухин
которую Серый казалось прогнал, появилась все там же, на задворках сознания, и опять видя, как Героин стал опускаться вниз, он попытался прогнать ее из своей головы. Но на этот раз она не уходила, а опустилась куда-то вниз, в душу, и не смотря на это предчувствие, Пожидаев пошел вслед за Сарычевым.
Спустившись вниз, они попали в довольно большую комнату, с сильно низким потолком, которая также ели освещалась керосиновой лампой, скорей всего это было бомбоубежище, или просто комната, где спали сарбосы, прячась от жары. По периметру, возле стен, прямо на глиняном полу, на тюфяках, лежали семь духов, и о чем то разговаривали – все они были гражданские. Афганцы тут же вылупились на ребят, и в этих черных глазах было не только удивление – в них явно блестела ненависть. «Дребезжащий», тут же что-то стал им говорить, своим странным голосом, и пока он говорил, трое из них поднялись со своих тюфяков и сели на корточки. «Тихая тревога» начала разгонять кровь по венам Сергея, которая пульсирующе стала стучаться в его сознание, задавая один единственный вопрос: «Какого хрена мы не взяли автоматы?». Тут в разговор афганца опять вмешался Гера:
– Ракета, – показывая ее духам, – чарс, – но уже он не кричал, и в его голосе не было столько уверенности и наглости, как в начале, в нем чувствовались нотки страха, который вместе с ненавистью, блестящей в черных глазах, проник и к нему в душу. Эти ноты хоть и были ели уловимыми, но они, тут же, холодком, пробежали по спине Пожидаева, и слившись с «тихой тревогой», защемили в сердце, превращаясь в страх.
Краем глаза, Пожидаев увидел, как из полумрака, где были ступеньки, выплывает вороненный ствол – это был дух, который остался на верху. Через секунду показался и он, «вороненый ствол» оказался буром*, который тот сжимал в своих руках. Моджахед улыбался, оголяя желто-коричневые зубы, подобно хищнику, который радуется тому, что его жертва уже никуда не денется. С этим подобием улыбки он произнес:
– Дасти*, шурави, – при этом он махал стволом вверх и вниз, показывая, чтоб они подняли руки вверх. Эта «улыбка», наполненная злостью, и еще чем-то демоническим, тут же дала обильную пищу страху, и он, приобретя невероятную силу, сковал все члены у Сергея, а в сердце он воткнул свое жало, наполнив его щемящим холодом. Время остановилось…
Пацаны стояли в цепочку, как и вошли: первым стоял Гера, за ним Сергей, и справа от него, рядом с выходом, Игорь, а вороненный ствол, в нескольких сантиметрах, смотрел ему в висок. В руке Сарычев держал ракету, Алехин держал мешок с ними, а у Пожидаева была только банка сгухи в кармане.
Эта «улыбка» мгновенно заразила других духов, и они тоже «заулыбались», и тоже оголили свои зубы на черных лицах; в комнате началось движение, афганцы как то медленно стали вставать с тюфяков, наверно думая, что пацаны никуда уже не денутся, а может это просто так казалось Сергею. Несмотря на требование моджахеда, никто из пацанов не поднял руки, Сергей может быть и поднял бы их,