Философия и идеология: от Маркса до постмодерна. Коллектив авторов
когда основоположники марксизма предъявили миру свою трактовку идеологии, уже наметилась иная (некогнитивная) версия аналитической проверки видимостных образований, совместимая с постулатами Маркса. Говоря в общих чертах, речь шла об «испытании видимостей на подлинность». Более точно: о возможности отношения к видимостям как к самообманам – о восприятии их как таких структур сознания, которые сродни искушениям и соблазнам и задаются обманывающемуся человеку не без собственного его содействия (не без его сопричастности и вины). Не обеспечивая напрямую ни изничтожения идеологий, ни даже их отмирания, позиция эта позволяет, однако, персонально высвобождаться из-под власти идеологий – позволяет всякому, кто ее выбрал и выдерживает со стоическим упорством. Она во многом подобна аутотерапии в трактовке психоанализа, а философски подготовлена кантовским пониманием сознания и мышления.
Разъясняя этот тезис, я должен перейти ко второму понятию, вошедшему в заголовок моего доклада, – к понятию критики.
В высказывании «философия как критика идеологий» оно имеет в виду очищение сознания.
Последнее может осуществляться в двух режимах: как критика в обычном смысле слова (я буду называть ее «экстериорной») и как самокритика (я буду называть ее «интериорной»).
Экстериорная критика ложного сознания – это критическое нападение на чужое сознание: частно-индивидуальное, групповое и, наконец, общественное. Такой критике постоянно подвергают друг друга сами враждующие идеологии. Ее (через экспертизу) то и дело ведет наука. Прежде всего – социальная наука. Особенно активно, квалифицированно и целенаправленно – социология знания.
Что касается интериорной критики, то это – работа по очищению моего собственного сознания от взращенных или усвоенных мною заблуждений. Раньше всего – от самообманов.
Эталонным образом интериорная критика представлена в религии, в непременно предполагаемом и культивируемом ею страдательно-креативном усилии раскаяния – по-гречески «метанойя» (умоперемена).
Смысловую компоненту «метанойи» содержит в себе и философское понятие критики, зародившееся в позднем немецком просвещении и отчеканенное в кантовском проекте «критики чистого разума».
«Критика», как ее понимает Кант, имеет в виду самоочищение разума от порождаемых им же самим заблуждений и иллюзий; она замыкается на немыслимое для раннего просвещения понятие «дисциплины самого разума» и подпадает под метафору выплавки метала из руды[73].
Критика, трактуемая по-кантовски, позволяет увидеть феномен науки, постоянно сталкивающейся с ею же порожденными псевдонаучными построениями (К. Ясперс назовет их «научными суевериями»)[74]. Далее – феномен философии, вынужденной вести борьбу с псевдофилософскими учениями (неокантианцы начала XX в. именовали их «популярной остаточной метафизикой»). Наконец – феномен теологии, которой приходится сражаться с
См. об этом подробнее:
Знаменательно, что первый, кто зафиксировал и обстоятельно проанализировал этот феномен, был… К. Маркс. В «Теориях прибавочной стоимости» он уделил много внимания описанию и осуждению вульгарной политэкономии, которая может быть с полным основанием определена как идеологизированная экономическая наука.