Философия и идеология: от Маркса до постмодерна. Коллектив авторов
TV. Их умысел – разжигание упреждающего недоверия; их главный инструментарий хорошо известен. Это – «создание образа врага», культ бдительности, искусное использование «теории заговоров» и изобретательный компромат, позволяющий идеологически сцеплять нынешних политических лидеров с позорными фигурами истории.
На публику интенция предостережения выходит в одеянии непримиримой полемики.
Лет 15 назад у нас появилась телепередача с симптоматичным дуэлянтским названием «К барьеру!» (позже его заменили на «Поединок»). По сути своей это запланированно безрезультатный диалог, в котором никакая истина не вырабатывается.
В последнее время сделан новый шаг и предпочтение отдано формату многолюдного спора. Перед нами риторическое подобие слободского кулачного боя, попросту говоря – свара, которая дозволяет заносчивость, ёрничание, прерывание и зашикивание выступающего. В итоге мы получаем публичную полемику, нацеленную на скандал.
«Скандал» – греческое слово. Замечательный философ А.В. Ахутин в одном из последних своих выступлений привлек внимание к тому, что у Гераклита слово это занимает важное место в рассуждениях о непримиримом противоречии[15]. Скандал – не что иное, как дискурс антагонизма.
Как же этот дискурс развертывается на нынешних телевизионных подиумах с их огромными демонстрационными возможностями?
Прекрасно выразил это А. Рубцов в недавних публикациях, обсуждающих постмодерн в политике и архитектуре. «На публику, – читаем мы, – обрушивают массив текстов, плохо совместимых логически и легко противоречащих друг другу Логика подорвана или отменена, типовая форма – коллаж из разрозненных информационных “вспышек” и утверждений, многократное повторение которых в разных комбинациях должно гипнотизировать или зомбировать – в зависимости от степени внушаемости. То же во времени: через пару часов можно утверждать прямо противоположное без какого-либо смущения…»[16].
Потеря логической памяти и логической порядочности – вот предельно краткое резюме выразительной публицистической реплики Рубцова. Делая еще один шаг, Александр Вадимович формулирует инвективу, касающуюся мимики сегодняшних идеологических диспутантов и их готовности к коммуникации: «Улыбка превращается в оскал, и утрачивается договороспособность»[17].
Чем же отвечает (или должна ответить) на всё это философия как критика идеологий?
На мой взгляд, борьбой за самоё дискурсивность речи и императивом логической ответственности.
Эта установка известна уже Сократу в его противостоянии софистам; известна схоластам, боготворившим аристотелевскую логику.
Новейшим и самым мощным ее выражением является логико-лингвистический анализ.
В советское время эта культура квалифицированной логической защиты сознания никогда не встречала одобрения. Л. Витгенштейна выдавали за чудака,