Карл Витте, или История его воспитания и образования. Карл Витте
данными – она колоссальна. И градации между этими двумя полюсами мы сосчитать практически не в силах.
ОН. Вы хотите сказать, что это не ваша идея? Тогда я совершенно вас не понимаю.
Я. Именно так, ибо я говорил о «любом здоровом ребёнке», а это большая разница.
ОН. Я так не считаю – или я вас не понимаю.
Я. В последнем-то всё и дело. Но я попытаюсь говорить как можно более ясно. Я утверждаю, что способности у людей разные, а если мы возьмем их телесное, душевное и умственное состояние по отдельности и в сочетаниях, то варианты будут вообще неисчислимы. Но для нашей цели мы должны полагать их все-таки исчисляемыми. Таким образом, позвольте предложить градацию, скажем, от одного до ста. Способности выше упоминавшихся кретинов возьмем за единицу, в то время как прекрасно одаренный человек будет означить сотню. В таком случае ребёнок со средними способностями будет находиться где-то на уровне…
ОН. Пятидесяти. Это понятно. Только что из того?
Я. Скоро услышите. Итак, я утверждаю, что большинство детей приходит в мир со способностями, равными 50, поскольку, что наиболее обычно, то наиболее часто. И потому ваш сын, мой сын и дети ещё бесчисленных отцов будут принадлежать к этому числу.
ОН. Не совсем. Я признаю это в отношении моего сына, но не вашего.
Я. Хорошо. Чтобы угодить вам, я оставлю эту тему. Но продолжим о главном! Подумайте о десяти или двенадцати детях, со способностями в 50 единиц, но в самых различных сочетаниях. Пусть два из них, родившись, затем не получили никакого воспитания, два – минимальное, в городе, где никому нет дела до воспитания детей и все заняты на фабрике; ещё два учились в дурной школе, ещё двое – в школе получше, ещё двое росли в семейном кругу, наконец, ещё двое получили неправильное воспитание дома. И вы тогда легко согласитесь, что если их способности были примерно равными, а воспитание практически ничего не значит, то все эти дети по окончанию воспитания окажутся на одном уровне, несмотря на то, что один из них станет министром, другой учёным, третий купцом, четвертый нищим, а остальные обыкновенными обывателями. Но уверены ли вы в том, что все они будут одинаково совершенны как человеческие существа?
ОН. Естественно, нет. Поскольку один будет образован лучше, другой хуже, третий вообще никак, а потому один вырастет блестящим человеком, другой ординарным, а третий – дурным.
Я. Из моего примера вы видите, сколь многого можно добиться воспитанием. Но давайте посмотрим на ситуацию ещё раз. Останутся ли их природные задатки, которые первоначально были совершенно одинаковы, абсолютно одинаковыми через двадцать лет?
ОН. Что вы имеете в виду?
Я. Я, например, имею в виду то, что будут ли они все в двадцать лет обладать равными физическими данными?
ОН. Да как это возможно? Мы же говорим только о совершенно обыкновенном, о естественном, если можно так выразиться. Ясно, что сын рабочего или крестьянина, как правило, обладает куда большей физической силой, чем сын художника, учёного или министра.
Я.