Линия защиты. Наталья Ольшевская
согласие на дарение квартиры. Его удостоверил нотариус. Сделка считается законной.
– Да, я знаю. Новый покупатель уже сделал ремонт в квартире, ведь прошло полгода. Но что делать мне?
– Вы говорите, ваша несовершеннолетняя дочь жила в квартире с рождения, жила, когда подписывали договор дарения и когда продавали квартиру. Вы жили с дочкой в квартире, пока не переехали к маме?
– Да, так и есть.
– Вы получали письменное согласие органа опеки и попечительства на совершение обеих сделок?
– Нет, никто нас об этом не спрашивал. Ведь дочка была зарегистрирована в квартире моей матери. Нотариусу муж принес справку. В ней было указано, что в квартире зарегистрированы только я и он.
– Девочка жила с вами в вашей квартире. В данном случае требовалось согласие органа опеки и попечительства на отчуждение жилого помещения[2]. Согласия не было. У вас есть хороший шанс вернуть жилье. Оба договора не соответствуют требованиям законодательства[3], – обнадежила Ольгу адвокат.
– Ясно, но что делать с покупателями? Пожалуй, я еще раз предложу супругу купить однокомнатную квартиру на имя дочки. Зачем эти суды? Он не хуже меня знает, как все было на самом деле.
Александр не захотел разговаривать с Ольгой, заявив: «Куда хочешь, туда и обращайся, хоть в суд. Ничего у тебя не получится!»
Ольга подала иск от своего имени в интересах ребенка. Она оспаривала договоры дарения и купли-продажи. От уплаты пошлины суд ее освободил.
Александр, как ответчик по делу, иск не признал. Суд пришел к выводу, что орган опеки и попечительства не должен был давать согласие при отчуждении жилья, так как ребенок не был зарегистрирован в квартире. Нарушений при совершении сделок установлено не было.
Ольга обжаловала решение, жалобу удовлетворили. Дело рассматривали заново. Александр упрямо не желал договариваться и с иском не соглашался.
Решение было вынесено, и интересы несовершеннолетней защищены. Все вернулось в первоначальное положение. Квартира перешла в собственность Ольги и Александра. Новым жильцам предписывалось освободить квартиру после того, как мать Александра вернет им деньги, полученные от продажи. С ответчика взыскали пошлину в доход государства в размере 5 % от стоимости спорной квартиры. Это немалая сумма.
– Я буду жаловаться до Верховного суда! – кричал Александр, понимая, что дело проиграно.
– А о цене вопроса ты подумал? – поймав за руку, спросила его Ольга.
– Что значит о цене?
– Сейчас с тебя взыскали деньги. Когда ты дойдешь до Верховного суда, это будет твоя третья жалоба. Как минимум стоимость половины однокомнатной квартиры уйдет на оплату судебных расходов.
Александр ничего не сказал, хлопнул дверью, сел в автомобиль и уехал.
Время шло, добровольно никто не хотел платить деньги и выселяться из квартиры. Наступал момент исполнения решения суда. И Александр позвонил. Позвонил тогда, когда Ольга уже потеряла всякую
Ст. 169 Гражданского кодекса Республики Беларусь (далее по тексту – ГК Республики Беларусь) от 07.12.1998 г. № 218-З (с изм. и доп., вступившими в силу с 16.05.2017 г.):
Решением суда был установлен факт ничтожности договоров дарения и купли-продажи.