Здесь покоится Дэниел Тейт. Кристин Террилл
звонил? – спросил Патрик.
Николас быстро перевел взгляд на меня, а затем снова на Патрика. Вместо ответа он сам спросил:
– Мама наверху?
Патрик кивнул.
– Лекс с ней разговаривает.
Николас хмыкнул:
– Супер. Так она никогда не выйдет.
Патрик строго посмотрел на него.
– Я разберусь, – сказал он и двинулся к лестнице. Оглянулся через плечо и добавил: – Миа, кстати, голодная, как волк, а в доме ничего нет.
Николас сменил Лекс, и она занялась ужином: сделала заказ в местном ресторане, и через час оттуда привезли немыслимое количество еды. Патрик скорчил ей недовольную мину, протягивая доставщику пару хрустящих сотенных из своего бумажника, но Лекс только плечами пожала.
– Мы же не знаем, что любит Дэнни, – сказала она.
Николас уговаривал Джессику через дверь минут двадцать, но она так и не вышла из комнаты, что было немного тревожно. Я-то думал, что любой матери хотелось бы поужинать с сыном, которого она не видела шесть лет, но, видимо, Патрик был прав – для нее это чересчур. Или она подозревает, что я не ее сын.
Ничего, пусть поверит еще только пару часов, а дальше уже неважно, все равно меня тут не будет.
Все остальные уселись за элегантный резной обеденный стол, стоивший, вероятно, больше, чем дом, где я вырос, и стали есть из пластиковых контейнеров филигранными серебряными приборами. Редко когда мне приходилось есть в такой неловкой обстановке, а при моем опыте это о чем-то говорит. На одну только Миа натянутая атмосфера в комнате никак не действовала. Она весело болтала, рассказывала мне о своей учительнице, о своей лучшей подружке, об уроках верховой езды, о щенке, которого страстно мечтала завести. Ей хотелось за время ужина успеть рассказать Дэнни обо всем, что происходило в их жизни без него.
– Я хотела бросить верховую езду, потому что мою подружку Дейзи лошадь сбросила, и она сломала руку, но мама сказала, если я буду ходить на занятия, то, когда мне будет двенадцать лет, у меня будет своя лошадка, потому что ей как раз столько было, когда дедушка купил ей лошадь…
– Бабушка с дедушкой сейчас в Европе, – сказала Лекс, – иначе они пришли бы повидаться с тобой.
– Ничего, – сказал я. Чем меньше родственничков, тем лучше.
– Придется немного подождать, пока тебя внесут в список посетителей, которым разрешают свидания с твоим папой, – добавил Патрик, – но он уже знает, что ты дома, так что наверняка скоро позвонит.
Когда Миа наконец выговорилась, за столом воцарилось молчание. Я прямо видел, как Патрик, Лекс и Николас стараются придумать тему для разговора, не касающуюся того, чего я не помню, или того, что со мной случилось.
– Как тебе сибас? – спросила наконец Лекс. Она уже задавала мне десятки вопросов о еде: что я люблю, не передать ли мне соль, не хочу ли я еще чего-нибудь. Еда – самая безопасная тема для разговора.
Я посмотрел в свой контейнер. Даже не знал, что эта штука, оказывается, сибас.
– Вкусно, – сказал я.
– Хорошо, –