Вкус фламинго. С 5 до 40. Мария Хаустова
жильцов и, прищуриваясь, подавали команду длинным рукам, вооружённым тапками.
«Кр-рщ», – хрустели противные насекомые, до упора размазанные по половицам.
– Сашка! Эй! – вбежала Ленка в комнату.
– Ай! – вскрикнул от боли Сашка, только что ударившийся головой о железную мачту кровати. – Достала, тощая! Вечно всё из-за тебя!
– Сам достал! Обувайся и бегом на кухню мне помогать! Мать с работы придёт – задаст трёпу, что ничего не готово.
– Ой, что она там задаст?! – сгребал в одну кучку маленькими ладошками убитых тараканов Сашка. – Ты ж знаешь – я сбегу, да и всё!
– Есть чем похвастаться! Молодец!
– А чего? И Витьку с собой подобью!
– Витька не побежит!
– Витька?! Ха! – вспрыгнул Сашка с пола и открыл рот, чтобы крикнуть брата-погодку…
«Дилинь… Дилинь… Дилинь-дилинь», – раздалось у входных дверей.
Кудрявая тучная женщина невысокого роста с сумкой-авоськой наперевес появилась в прихожей. «Ребята… Я пришла, – грубым голосом, доставшимся ей от своей матери по наследству, с придыханием астматика прохрипела она. – Картошку пожарили?»
Ленка взяла из маминых рук красную сетку и, стряхнув с её волос какую-то палочку, прилипшую после мытья двух школьных этажей и смены на торфопереработках, унесла продукты на кухню.
«Мам, давай снять помогу», – прибежал Сашка к матери и хотел уже стащить резиновые сапоги с опухших ног. «Не надо, – охая, покряхтывала она. – Витя, Витя, помоги…»
Витька покосился на младшего брата и с надменной ухмылкой прошёл к матери. «Ой, да и снимайте! Не очень-то и хотелось!» – с обидой пробурчал себе под нос Сашка и, развернувшись, потащился к себе в комнату, как в квартире снова раздался звонок. Только теперь уже длинный и протяжный. Казалось, что на кнопку кто-то жал изо всех сил, боясь, что звоночек вырвется и убежит.
«Это папка! Это папка! Папка пришёл! – волчком вился у двери Санька. – Я! Я открою! Я сейчас открою! Мам, пододвинься, я сам!»
Сашка смотрел снизу вверх на маму и не хотел видеть её надменного и одновременно пугающего вида. Она возвышалась над худеньким мальчонком, закрывая всё дверное пространство, в которое со всей яростью уже давно ломился Сашкин отец.
– Надежда, открывай! – слышался пьяный голос из-за тоненького деревянного полотна, покоцанного недавними визитами Виктора.
– Ага! Щас! – дерзила мать. – Бегу и волосы назад! Иди, Витя! Иди отсюда! Я сейчас милицию вызову. Нечего робят пугать.
– Сашку позови, – сухо спросил отец.
– Нет его, бегает где-то…
– Па!.. – хотел крикнуть его Сашка, но сразу ощутил большую полную мамину руку на своём рте. Он мычал, рыпался и пинался.
Мать по обыкновению зажала непослушныша между отекших ног, чтоб тот не мог рыпнуться, а Ленка, прибежавшая на помощь, держала ему рот.
– Надя, не ври! Куда он ночью пойдёт?!
– Какая ночь?! Одиннадцати нет ещё! Глаза