Три любви. Арчибальд Кронин
на «Орле».
– Не может быть! – с наигранным недоверием воскликнула она.
– Да, – подтвердил он с энтузиазмом восьмилетнего человека, – и он разрешил мне сращивать канаты.
– Боже мой! Что же дальше? – пробормотала она, размышляя о веснушках у него на носу.
Нос был откровенно курносым, а веснушки… Это просто пигментные пятнышки. «Есть другие носы и другие веснушки, – говорила она себе, – но сочетание этого носа с этими веснушками просто неотразимо! Мальчик крепко сложен для своего возраста, – часто думала она, – у него каштановые волосы и блестящие карие глаза, как у отца. А другие мальчики? Наверняка у них есть свои достоинства, но… но не такие, как у Питера!»
– Можно мне пойти поиграть в шарики? – простодушно спросил он.
– В шарики? – переспросила она, теперь уже с искренним недоверием. – Где ты взял шарики?
Он улыбнулся ей, показывая прорехи между растущими зубами, и его улыбка вызвала у нее восторг. Потом он опустил ресницы, показавшиеся ей очень темными на фоне свежих щек.
– Знаешь, – задумчиво произнес он, ударяя носком ботинка по стене, – они как раз начали играть сегодня, и я попросил два шарика у одного мальчика. Потом я сыграл с ним и выиграл – и, понимаешь, я расплатился. Видишь, как все получилось, мама?
– О-о, понимаю, – ответила она, стараясь не улыбаться.
Он заложил руки за спину, выпятил живот и слегка расставил ноги, чтобы было удобнее смотреть на мать снизу вверх.
– Это ведь справедливо, правда? – искоса поглядывая на нее, спрашивал он. – Вот как это делается, – по крайней мере, я сделал так. Я получил пятнадцать за мой кувшин. – (Недавно он выпросил у нее кувшин с металлической крышкой, в который со скаредностью скупца складывал все свои мелкие сокровища.) – И если ты разрешишь мне играть, я смогу выиграть еще.
– Посмотрим, – ровным тоном произнесла она, не желая огорчать его отказом. – В любом случае мы сначала выпьем чая. Твой отец вот-вот будет дома.
– А-а! – протянул мальчик, потом, не сдержавшись, произнес: – Интересно, привезет ли он мне что-нибудь? Знаешь, а ведь мог бы!
– Как бы то ни было, беги домой и вымой руки. – Чтобы сын не забывал, что она может быть строгой для его же блага, Люси добавила: – Это просто какой-то кошмар!
– Ну, понимаешь, – объяснил он, разглядывая свои темные костяшки и грязь на вспотевших ладонях, – ведь я работал на «Орле». А этот сплесень[2] – фью! – Питер умолк, засвистел, повернулся и зашагал по дорожке.
Люси смотрела на сына, пока он не дошел до дверей, а потом ее взгляд снова обратился к дороге, ведущей в город. Муж не заставил себя долго ждать, и в следующую минуту она увидела, как он с беспечным видом приближается к дому своей неторопливой походкой. Да, он никогда не спешит! Люси с нескрываемым обожанием прищелкнула языком. Шестое чувство подсказывало ей, что она не ошиблась в своем выборе.
«Да, правда, мы очень подходим друг другу, – размышляла она. – К тому же я научилась влиять на