Если бы у меня были крылья. Александр АРИСТАРХ Захаров
мать отдавала на волю Бога. Она соблюдала все посты и постоянно ходила в церковь. Милу она пыталась воспитывать в том же духе, а также в терпеливом отношении к постоянному гневу и угнетению от отца. Об этом Мила сама рассказывала Вике задолго до этого дня. Ей это не нравилось, поэтому она практически и не бывала дома, уходила гулять во двор, даже в одиночку, с утра и до самого вечера. Лишь бы не слушать постоянные молитвы и не опасаться трепки от отца, которому только дай повод, хотя и тот нужен был не всегда.
Увидев искалеченную дочь, мать привычно запричитала, и тут же увела Милу домой. Вике она только сказала сухое «спасибо» за то, что помогла. Затем чуть склонила голову и тут же поспешила закрыть дверь. Вика даже не успела ничего сказать, не то, что извиниться. Звонить еще раз в дверь она не решилась, учитывая обстоятельства. Поэтому она сразу поспешила домой.
Выходя из подъезда, Вика ощущала себя подавлено, её грызла совесть и на душе было гадко. Гадко, что все-таки струсила и не призналась. Чем она теперь лучше Феликса?! Может, стоило бы вернуться и все сказать? Однако ноги предательски вели прочь.
Домой Вика пришла поникшая, с разорванной футболкой, вся грязная, а местами еще и в Милкиной крови. Прошмыгнув мимо родителей, она поспешила отмыться и переодеться в чистую одежду. Время было как раз к чаю, и мама позвала всех к столу. Вика вышла и тихонько села с краю. Не спеша потягивая чай, она даже не прикоснулась к сладкому. Все это выглядело странно, ведь Вика любила сидеть напротив телевизора по центру и от сладкого отказывалась, только если были проблемы. Родители заметили настроение и задумчивость дочери, но нарочно акцентировать внимание не стали.
Мол, подумает, и сама расскажет.
Но Вика молчала, продолжая пить чай без сладкого, и даже без сахара, что вообще ей было не свойственно. В конце концов, отец не выдержал и спросил:
– Может все-таки расскажешь, что произошло? И не отрицай! Я же вижу, что-то не так…
– Пап… – тут же отозвалась Вика, – Вот если бы ты сделал что-то плохое…
– О-па! – ошарашено ответил отец, – Так! Что, например?
– Ну, не важно… – отмахнулась дочь, – Вот если бы ты сделал что-то плохое, и от этого другому человеку было бы плохо… Ему бы грозило наказание, а ты, вроде как, его избежал… Вот как бы ты поступил?
Отец напрягся, предполагая, что дочь опять что-то натворила, но рассудил, что лучше сперва ответить на заданный вопрос:
– Ну… хм… От ситуации зависит, конечно… – сначала замешкался он, но потом добавил, – Я пошел бы и признался, надеясь на милость пострадавшей стороны. Принял бы наказание в соответствии с их решением. Только негодяи и недостойные люди плюют на это. Ты что-то натворила! Я прав? – строгим тоном спросил отец.
– Да… – с горечью в голосе произнесла дочь.
Родители были шокированы. За все время это был, пожалуй, первый раз, когда дочь не начала рассказывать о том насколько она «не виновата», а открыто признала