Институт эмоций. Второй семестр. Александра Глазкина
из-за дурацких слов?
Город, словно почуяв мое настроение, неожиданно вступился за свою обиженную жительницу: подсунул мне под ноги припорошенную снегом ледовую дорожку, на которой я упал, пребольно ударившись пятой точкой. Потом выставил прут ограды, о который я зацепился и порвал пальто. Под занавес, уже во дворе, на меня с перил второго этажа всей своей тяжелой тушкой обрушилась Пуна, царапая мне щеку. Я зашипел от боли, тщетно стараясь содрать кошку с плеч, но это исчадие ада вцепилось мне в пальто и только орало дурным голосом.
Зайдя в квартиру, я споткнулся о пакеты, которые сам же с утра бросил у порога и, пытаясь удержать равновесие, задел свечи на тумбочке, которые с грохотом полетели на пол. Отличное завершение дня, нечего сказать!
Остаток вечера у меня ушел на устранение разгрома, борьбу с Пуной за пакет с вырезкой, которую она утащила под диван, и раздумья, стоит ли идти к Висе с извинениями. Но почему-то мне казалось что я не найду магазин. Да и насчет того, что мои неловкие извинения будут приняты, тоже были большие сомнения. В конце концов, я решил, что пойду к Висе завтра. Вот прямо с утра. И заснул, сопровождаемый довольным урчанием Пуны, пристроившейся в углублении между подушкой и изголовьем…
7. СТЕФАН
Весь январь Стефан прожил с ощущением тяжести на душе, и все потому, что согласился на индивидуальную работу с Аурикой. Согласился и тут же пожалел, но отступать было поздно: он не хотел выглядеть малодушным ни в глазах коллег, ни, тем более, в глазах своей новой подопечной. Он ведь обещал, что не выдаст своих чувств? Только вот на деле все оказалось куда сложнее.
Стефан вырос в Зарнове, западном городе особого статуса, в крепкой дружной семье, где все любили друг друга. Любили, смешили, баловали. Уверенность в том, что счастье – состояние естественное, выплескивалось и за пределы дома, где все ладилось, спорилось и получалось. Предложение профессора об учебе, а затем и о работе в институте Стефан принял с энтузиазмом. Менять мир к лучшему, поддерживать баланс, беречь город от негатива – что может быть чудеснее? Как и Аурика, он совершил свой личный прорыв еще на первом курсе и сразу завоевал доверие профессора.
К тому времени Стефан уже понимал, что даже в доверительной и дружелюбной атмосфере Зарнове он со своими идеалистичными установками выглядит несколько странновато. Рыцарь в сияющих доспехах, светлый мальчик, рядом с которым люди лишь острее чувствуют собственное несовершенство. Но и тут он стал исключением. Люди тянулись к нему, грелись в его теплых волнах, верили ему, верили, что все будет хорошо. Что все уже хорошо.
Но сам он лишь в институте смог полностью расслабиться. Иногда Стефан сам уставал от себя, правильного, и постулат о дозволенности любых эмоций, даже самых неприглядных, стал для него своеобразной лазейкой. И все же краткосрочные приступы легкой зависти, обиды или даже злости не стали для него таким испытанием, как неожиданное чувство к Аурике.
До этого Стефан встречался