Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая. Теда Скочпол
успеху во Франции при ancien régime[125][126]. Богатство дворян чрезвычайно разнилось. Более бедные дворяне были исключены из парижского высшего общества и комфортной стильной жизни в провинциальных городах, к тому же у них были огромные трудности с покупкой самых желанных постов в армии или гражданской администрации. С другой стороны, простолюдины, скопившие большое богатство благодаря заморской торговле или королевским финансам, или продвигавшиеся по службе путем покупки все более высоких государственных должностей, могли легко получить доступ и к дворянскому званию и привилегиям, и к высшему обществу. На самом деле многие из наиболее известных и процветающих знатных семейств XVIII в., по всей видимости, получили дворянское звание только три или четыре поколения назад.
Различие между первым (церковным) и вторым (дворянским) сословиями, с одной стороны, и третьим сословием – с другой, к XVIII в. было в большей степени подвижной переходной зоной, чем барьером – по крайней мере, с точки зрения господствующих групп. Сословие действительно было настоящим барьером на средних уровнях социального порядка, базировавшегося в основном на богатстве и занятии должностей. Тем не менее социальная напряженность, порождаемая этим (которая должна была настроить бедных дворян и образованных простолюдинов третьего сословия одновременно и друг против друга, и против богатых и привилегированных) никогда полностью не высвобождалась вплоть до революции. Она не создавала революционного кризиса[127].
Подобным же образом никакие классовые противоречия (основанные на столкновении несовместимых способов производства, разделяющих господствующие страты) не создавали революционного кризиса. Как продемонстрировало превосходное исследование Джорджа Тейлора[128], более 80 % частного богатства при Старом порядке была «собственническим» богатством:
В экономике Старого порядка была характерная конфигурация богатства, некапиталистического по своему функционированию, которая может быть названа «собственнической». Она включала инвестиции в землю, городскую собственность, покупаемые должности и ренты. Доходы, которые она приносила, были скромными, от 1 до 5 %, но они были весьма постоянными и мало менялись из года в год. Эти доходы не требовали предпринимательских усилий… достаточно было просто собственности и времени[129].
В аграрной экономике собственническое богатство принимало формы и (a) земли, эксплуатируемой косвенно, через рентные платежи, получаемые от арендаторов, которые арендовали или пользовались участками «доменов, ферм, métairies[130], лугов, полей, лесов» и т. д., и (b) «синьории, состоящей из пошлин, монополий и прав, сохраняющихся от [феодального] владения, слоя собственности, наложенного поверх земельной собственности поместья, наследуемого без ограничений»[131]. Владение городскими землями и строениями было еще одним источником ренты.
Старом порядке (фр.). – Прим. пер.
Этот и следующий абзацы основаны на: J. McManners, “France”, in The European Nobility in the Eighteenth Century, ed. Albert Goodwin (New York: Harper & Row, 1967), pp. 22–42; Behrens, Ancien Regime, pp. 64–84; Colin Lucas, “Nobles, Bourgeois and the Origins of the French Revolution”, Past and Present, no. 60 (August 1973), pp. 84-126; William Doyle, “Was There an Aristocratic Reaction in Pre-Revolutionary France?” Past and Present, no. 57 (November 1972), pp. 97-122; D. D. Bien, “La Reaction Aristocratique avant 1789: l’Example de l’Armee”, Annales: Economies, Societes, Civilisations 29:1 (January-February 1974), pp. 23–48; Jean Egret, “L’Aristocratie Parlementaire Française a la Fin de l’Ancien Regime”, Revue Historique no. 208 (July-September 1952), pp. 1-14; Robert Forster, The Nobility of Toulouse in the Eighteenth Century (Baltimore: The Johns Hopkins Press, 1960); Robert Forster, “The Noble Wine Producers of the Bordelais in the Eighteenth Century”, Economic History Review, 2nd ser. 14:1 (August 1961), pp. 18–33.
Как это формулирует Дж. В. Тэйлор, «борьба против… аристократии была продуктом финансового и политического кризиса, который не она создала» (“Noncapitalist Wealth”, p. 491).
George V. Taylor, “Types of Capitalism in Eighteenth-Century France”, English Historical Review 79:312 (July 1964), pp. 478–497; Taylor, “Noncapitalist Wealth”. См. также: Guy Chaussinand-Nogaret, “Capital et Structure Sociale sous l’Ancien Régime”, Annales: Economies, Societes, Civilisations 25:7 (March-April W0) pp. 463–476.
Taylor, “Noncapitalist Wealth”, p. 471.
Хуторов (фр.). – Прим. пер.
Taylor, “Noncapitalist Wealth”, p. 471.