Государства и социальные революции. Сравнительный анализ Франции, России и Китая. Теда Скочпол
личную, законодательно закрепленную «свободу» крестьянам, но и наделить их собственностью на значительные площади земли, которую они обрабатывали[259]. Было очевидно, что оставить бывших крепостных без собственности было бы гарантией восстаний и равно ненавистных неурядиц быстрой и массовой пролетаризации. Но кто должен был решать, как много (и каких) земель передать бывшим крепостным? Механизмы реализации политики деления собственности между дворянами и крестьянами приходилось разрабатывать от одного участка земли к другому. Поскольку исторически сложилось так, что юрисдикция империи заканчивалась за воротами дворянских крепостнических поместий (где ответственными за поддержание порядка и сбор налогов оставались дворяне или их доверенные лица), только сами дворяне и их управляющие обладали детальными сведениями о структуре и функционировании крепостнической экономики, что было существенно для реализации закона об отмене крепостного права во многих местностях. Следовательно, у императорских властей не оставалось иного выхода, кроме как поручить разработку точного распределения земель, передаваемых бывшим крепостным, дворянским комитетам[260]. Естественно, такая организация дел гарантировала, что дворяне смогут максимально реализовать свои собственные интересы в пределах общего манифеста об отмене крепостного права. Именно это они и сделали. В плодородных регионах крестьянам оставили минимум земель, тогда как в менее плодородных их принудили платить выкупные платежи за максимальные владения. Более того, везде крестьяне оказались отрезанными от доступа к критически важным ресурсам, таким как вода, или пастбища, или леса, которые они затем вынуждены были арендовать у своих бывших хозяев.
Таким образом, проведенные в пределах существующих аграрных классовых отношений, крестьянские реформы не могли расчистить путь к быстрой модернизации российского сельского хозяйства – и не сделали этого[261]. Крестьянам оставили недостаточное количество земли, обложили разорительными выкупными платежами, которые пришлось платить властям на протяжении многих десятилетий. Для дворян также едва ли были стимулы инвестировать в модернизацию сельского хозяйства, потому что в их законном владении оставили около 40 % земель и доступ к дешевому труду, в то время как большая часть доставшегося им финансового подарка – выкупных платежей (выплачиваемых государством дворянам) пошла на покрытие ранее накопившейся задолженности (в основном самому государству). Чего, бесспорно, отменой крепостного права достичь удалось, – так это более прямого и монопольного контроля имперского государства над крестьянством и присвоением доходов от сельского хозяйства. Царский режим оттолкнул в сторону земельное дворянство. Но помещики, хотя и значительно ослабленные отменой крепостного права и ее последствиями, остались господствующим классом в преимущественно застойной аграрной экономике.
Gerschenkron, “Agrarian Policies”, in Continuity in History, pp. 140–147, 159–165.
Gerschenkron, “Agrarian Policies”, in Continuity in History, pp. 165–174.
Об условиях Освобождения и его последствиях см.: Ibidem; Volin, A Century of Russian Agriculture, chs. 2–3; Robinson, Rural Russia, chs. 5–8.