Одиссей. Стейнар Бьяртвейт
находился в вечной оппозиции принципу реальности, который устанавливал границы и препятствия на пути следования принципу удовольствия. Человек должен научиться поддерживать равновесие между ними. Вы не можете съесть все сладости накануне праздника. Сначала нужно сделать уроки, а потом можно пойти поиграть в футбол. Такие слова автоматически вылетают изо рта у любого взрослого, который пытается внести разумное начало в воспитание ребенка, который во всем подчиняется своим импульсам. Детей, как собак, нужно научить терпеть и откладывать удовлетворение потребностей до тех пор, пока окружающий мир не подаст им сигнал. Если бы не это, мы жили бы в мире, где дети подобны собакам – метят каждый столб и с лаем бросаются на прохожих. В цивилизованном обществе это совершенно неприемлемо.
Впрочем, в последнее время кое-что изменилось. Мы стали бояться лишить детей радости. Какой же праздник без липких от сладостей детских ручонок – да и взрослым иногда нужно радовать себя. Наше время нередко называют веком гедонизма. Поколение Х вышло на сцену на рубеже тысячелетий со своими амбициями и великими идеалами – только для того, чтобы вскоре уступить место еще менее приятным представителям поколения Y. В философии гедонизма поиск удовольствий – главная движущая сила человеческого поведения[21]. В наше время бал правит принцип удовольствия, а принцип реальности вынужденно отступил в тень. Удовольствие, конечно, не равно счастью, но они родственники, и даже не двоюродные. И поскольку удовольствие ощущается в текущем моменте, мы часто путаем его с первой формой счастья. Можно сказать, что такая подмена понятий стала приметой нашего времени. Оковы мещанства и обывательской морали пали, и ничто больше не мешает нам следовать принципу удовольствия. Человек имеет право на счастье, мы обязаны вырастить детей счастливыми. Все эти строгости вроде «переоденься и вымой руки, прежде чем сесть за стол» были позабыты в тот самый миг, когда Пеппи Длинныйчулок вышла на сцену со своими нахальными выходками. Теперь мы равняемся на нее и на Рони, дочь разбойника, чей победный клич стал нашим девизом. Но в облаке пыли, поднятой лошадью, на которой Пеппи Длинныйчулок уносится из школы, мы не можем не задаться вопросом: счастье ли это?
В попытке поставить знак равенства между удовольствием и счастьем мы столкнемся с двумя парадоксами. Первый, классический, заключается в том, что сиюминутное удовольствие может привести к долговременному несчастью[22]. Слопайте все запасы сладкого сегодня – и будете толстым и несчастным завтра. Приведите домой толпу пьяных друзей после вечеринки – и ваша вторая половина будет долго дуться. Сорвите овацию – и расплатитесь за это завистью коллег. Удовольствие далеко не всегда приводит к счастью. Здесь можно провести параллель с портретом Дориана Грея, который становится уродливее с каждым удовольствием, пережитым реальным Дорианом. Именно этот тревожный отзвук мы слышим во многих песнях и шедеврах литературы: краткий миг наслаждения
Там же.