Балканский рубеж. Иван Наумов
бодрый югославский фолк-рок.
Ясна, не понимая, что задевает Шаталова, взахлеб рассказывала о Штерне.
– Смелый человек! Ездит в Косово до пленных солдат, проверяет их здоровье состояния, кого может забирать с собой, до других лекарства, письма. Как переговариватель между ОАК и нашей армией. Швейцарец, очень нейтральная страна.
Воронов развел руками:
– Еще бы – Швейцария! Сидят в горах банкиры, жуют шоколадки, деньги от туристов считают. Что им ерепениться-то?
Он всматривался в заоконную полутьму. Узнав какой-то ориентир, ткнул пальцем в окно сержанту перед носом:
– Здесь левее, левее бери! Вон в тот пролаз, между заборами, ага. Гудни-ка пару раз!
Цыбуля с удовольствием дал два коротких гудка.
Шаталов окинул взглядом глухой бетонный забор, ржавые ворота без вывески.
– Интересный ты магазин нашел!
– А я сказал «магазин»? – удивился Воронов. – Это склад. Такой специальный, для своих.
Ворота раскрылись внутрь, «уазик» въехал на едва освещенный складской двор. В прогале между штабелями деревянных палет промелькнула картинка: плечистые парни грузят в микроавтобус темные продолговатые ящики без маркировки. Судя по габаритам, вряд ли люстры. Шаталов усмехнулся, одернул себя: здесь не Босния, хватит бдить. Но привычка так просто не выключалась. Он мысленно воспроизвел стоп-кадр: двое поднимают ящик, двое внутри принимают, еще один – спиной, что-то рассказывает водителю. И какая же знакомая спина!
«Уазик» проехал в глубь двора, встал у открытых дверей в квадрате яркого света. Шаталов выпрыгнул из машины первым, отбежал чуть назад. Двое в салоне, двое у дверей, водитель курит в окошко. Пятеро. Померещилось, что ли?
Сзади подошел Воронов:
– Ты куда подорвался? Нам – вон, на чудесное сияние!
Шаталов встряхнул головой:
– Так, старый друг привиделся.
Цыбуля и Ясна ждали их на пороге склада.
– Товарищ майор, а можно с вами? – попросился сержант.
– Товарищ майор, а можно с вами? – почти без акцента скопировала Ясна и звонко рассмеялась.
Шаталов махнул ладонью: вперед!
Из холодного весеннего вечера, из промышленного пригорода не самой благополучной европейской столицы, из будничной круговерти служебных забот и обязанностей они шагнули в заколдованное королевство отражений и бликов. Яркий теплый свет сотен люстр и ламп окружил и поглотил их. Диковинные стеклянные и хрустальные плафоны окрашивали их лица в разные цвета, щекотали лучами, заставляли жмуриться и улыбаться.
– Как красиво, – полушепотом сказала Ясна по-сербски, оглянувшись на идущего соседним рядом Шаталова.
Цыбуля замер у входа с полуоткрытым ртом, вслушивался, как поют хрустальные подвески, задетые широким шаталовским плечом.
Лишь капитан Воронов не подвергся массовому гипнозу. В Москве Людмила ждала его с трофеем. Насупившись, он уткнулся в ценник на первой же люстре у входа:
– Ты не