Тебе не поймать меня. Анна Мария Роу
был серьезен и мрачен. Прекрасная Стелла в лиловом платье через равные промежутки времени прикладывала к глазам белоснежный кружевной платочек. И цепким взглядом держалась за фигурку матери Агаты и нахохлившегося незнакомца. Марк Аврелий скучал, ничего хорошего не ожидая. Миранда была словно замороженная, сидела с прямой спиной, сложив руки на коленях и безучастно смотрела в одну точку. Его Сиятельство и Его Милость делали вид вежливого интереса и участия. Ни полшага от предписанного этикетом поведения. Лаура участливо похлопывала сестру по руке, что-то утешающее шептала. А я… мне оставалось занять свое кресло, держать в руках флакончик с валерьянкой и соображать, зачем весь этот фарс.
Ясно же, что все состояние покойного отойдет семье. Вероятно, будут оглашены небольшие суммы на благотворительность, но ничего неординарного не предвидится. Почему же за угрюмостью господина Роббинсона чувствовалась неуверенность и злость. А Стелла слишком качественно играла убитую горем родственницу. Для кого? Никто не заблуждался насчет ее отношения к старику. Зачем такая напускная скука у Марка?
Может, граф Мансфилд прав: все, кто побывал в комнате тем вечером, были приглашены в дом на ужин. Кроме отравителя. Как оказалось, ЛилиХолл – не неприступная крепость и тайно пробраться внутрь довольно просто. Человека, добавившего яд, нужно было искать среди тех, с кем общался убитый.
И я постараюсь, чтобы искали мы его упорно и безрезультатно! Аж до самого отъезда зеленоглазого проныры из нашей глуши обратно в столицу.
Нотариус прочистил горло и начал:
– Дамы и господа! Мы собрались, чтобы узнать последнюю волю покойного господина Самюэля Авраама Ларкинса, записанную в моем присутствии 31 октября 1863 года и подтвержденную господином Лаурненсом, землевладельцем, и господином Вудвордом, землевладельцем. Заверено магической печатью и обжалованию не подлежит.
– Но это было почти десять лет назад! – хозяин дома даже с места своего привскочил.
Господин Соммерсонши был невозмутим:
– Я прошу Его Сиятельство графа Мансфилд, как присутствующего здесь практикующего мага, засвидетельствовать целостность печати и законности изложенного в документе.
Джеремайя подошел к нотариусу, взял пергамент с завещанием, долго разглядывал и кивнул:
– Подтверждаю. Все законно. Печать наложена без нарушений.
– Тогда, если господа и дамы не против, я продолжу, – еще раз поправил очочки Соммерсонши. – Только я должен вас предупредить, что последняя воля покойного записана несколько своеобразным языком.
– Да зачитывайте вы уже! – начал злиться Роббинсон.
Нотариус еще раз прокашлялся:
– Дорогие мои родственнички! Наконец-то вы дождались сего светлого момента, когда я покинул сей бренный мир. Понимаю, вы не сильно опечалены моим преждевременным уходом. Надеюсь, небольшое наследство сможет умерить вашу скорбь и останется в семье на добрую память.
В комнате словно раздавался ехидный старческий голос.
–