Тигр! Тигр! (сборник). Альфред Бестер
я на планете у солнца, чья галактика совершает один оборот за двести миллионов лет и совершила их уже девять[1].
Беспредельно множество цивилизаций и миров, существовавших и существующих. Все они тешили себя тщеславным заблуждением, будто во времени и пространстве не было и нет других подобных. Бесчисленно количество людей, подверженных такой же мании величия. Они воображают себя единственными, неповторимыми, незаменимыми. Их будет еще множество… множество плюс бесконечность.
1
Взрыв! Сотрясение! Двери подвала настежь. И вот, глубоко внутри: горы денег, легкая добыча, только хватай. Но чу! Кто это в подвале? О, боже! Человек Без Лица! Смотрит. Зловеще. Безмолвный. Жуткий. Бежать… бежать…
Бежать, или я пропущу пневмопоезд на Париж, упущу эту роскошную цыпочку – лицо как цветок, фигура сама страсть. Если пуститься бежать, время останется. Ну, если у врат уже не поджидает кто-нибудь из Гильдии. Иисусе! Человек Без Лица. Смотрит. Зловеще. Безмолвный. Не ори. Перестань орать…
Но я не ору. Я пою на сцене из искрящегося мрамора, налетает музыка, пылают огни. А в амфитеатре никого. Огромная яма, полная теней… пустая, не считая единственного зрителя. Безмолвный. Смотрит. Зловеще. Человек Без Лица.
А на этот раз прозвучал крик.
Бен Рейх проснулся.
Он неподвижно лежал на гидротерапевтической кровати. Сердце колотилось, глаза фокусировались на случайных предметах, оббегая комнату; он изображал спокойствие, которого не чувствовал. Стены из зеленого нефрита; фарфоровый ночник в виде китайца, который может кивать головой до бесконечности, стоит его коснуться; мультичасы, отображавшие время трех планет и шести спутников; наконец, сама кровать, кристаллический бассейн, наполненный газированным глицерином при температуре 99.9 по Фаренгейту[2].
Дверь неслышно отворилась, из сумрака возник Джонас: тень в темно-красной пижаме, с лошадиной физиономией и манерами гробовщика.
– Опять? – спросил Рейх.
– Да, мистер Рейх.
– Громко?
– Очень громко, сэр. Испуганно.
– Язык прикуси, – рявкнул Рейх. – Я никогда ничего не пугаюсь.
– Да, сэр.
– Проваливай.
– Как скажете, сэр. Спокойной ночи, сэр.
Джонас отступил на шаг и закрыл дверь.
– Джонас! – крикнул Рейх.
Дворецкий возник снова.
– Прости, Джонас.
– О, все в порядке, сэр.
– Нет, – чарующе улыбнулся ему Рейх. – Я к тебе отношусь, словно ты мой родственник. Я недостаточно хорошо тебе оплачиваю такое привилегированное отношение.
– О нет, сэр.
– В следующий раз, как рявкну на тебя, огрызайся. С какой стати мне одному веселиться?
– Но, мистер Рейх…
– Сделай так, как я сказал, и получишь прибавку к окладу.
Улыбка сверкнула опять.
– Это все, Джонас. Благодарю.
– Не за что, сэр.
Дворецкий ретировался.
Рейх поднялся с постели и растер себя полотенцем перед зеркалом гардеробной, практикуя улыбку.
– Заводи себе врагов сознательно, – пробормотал он, – а не по воле случая.
Он взглянул на свое отражение: тяжелые плечи, узкие бока, длинные мускулистые ноги… изящная посадка головы, широкие глаза, точеный нос, маленький чувственный рот, губы искривлены от недовольства.
– Ну почему? Я бы не поменялся внешностью с дьяволом, а положением – с Богом. Зачем кричать? – проговорил он.
Он натянул халат и бросил взгляд на часы, не осознавая, что охватывает взором панораму времен Солнечной системы с легкостью, которая бы поставила в тупик его предков. На циферблатах значилось:
Ночь, полдень, лето, зима… Рейх не задумываясь оттарабанил бы время суток и года на любом меридиане любого небесного тела Солнечной системы. Здесь, в Нью-Йорке, после ночи горьких снов наступало столь же горькое утро. Придется выкроить несколько минут для визита к эсперу-психиатру, работавшему на него. Крики должны прекратиться.
– Э: Эспер, – пробормотал он. – Эспер, экстрасенс… Телепаты, чтецы мыслей, мозговые соглядатаи. Легко надеяться, что врач-телепат положит конец крикам. Легко надеяться, что эспер с докторской степенью по медицине стоит своих денег, что он сможет заглянуть тебе в башку и прекратить вопли. Гребаные чтецы мыслей, величайший, дескать, прорыв с той поры, как эволюция породила Homo sapiens. Э: Эволюция. Ублюдки! Э – это Эксплуатация!
Он рванул на себя дверь, содрогаясь от ярости.
– Но я не боюсь! – завопил он. – Я никогда не пугаюсь.
Он двинулся по коридору, нервно клацая подошвами сандалий по серебристому полу: клак-тат-клак-тат-клак-тат-клак-тат. Он был равнодушен ко сну прислуги и не подозревал, что это костяное
Корректнее здесь говорить о том, что Солнце со своими планетами совершает оборот вокруг центра Галактики – но за несколько больший срок, от 225 до 250 млн лет. Кроме того, общий возраст Галактики оценивается в 54 таких оборота, а не 9.
Около 37.7 по Цельсию.