Парус манит ветер. Олег Солдатов
а «Торнадо» уже покачивается на середине залива.
– Хыть бухсир клич! – переживает Федор.
– Или проси помощи у повелителя морей, – кивает Тимир.
Словно в ответ на эти слова, нехотя потянул легкий ветерок, и «Торнадо» двинулся наконец к боковой марке. Но теперь никакого преимущества перед соперниками у него не было. Все яхты шли вровень.
После третьего нижнего знака немец Сплит первым из всей кавалькады перешел на правый галс и, поймав ветер, стал заметно отрываться от остальных. Следом за ним повернули Паркс и Страулино. Федор вопросительно покосился на своего капитана. Ну, мол, давай!.. Чего ждешь? Но Тимир не спешил, пройдя за кормой Сплита, он вышел левее его яхты, переложился и, получив «чистый» ветер в паруса, на верхний знак пришел лидером. Но отрыв был очень мал. Сплит, Страулино и Кина находились в пятидесяти метрах, не больше. Теперь все решала гонка на попутном курсе.
«Вот сейчас мы и проверим, правду ли говорят, что американские “Звездники” быстрее немецких и английских», – подумал Тимир.
Ветер усилился до трех баллов. Яхты рвались к финишу. Никто не хотел уступать. Начался спурт.
«Где Кина? – волнуется Тимир. – Вон он, позади, отстал корпуса на два… А Страулино?.. Еще дальше. Паркс и Сплит далеко – бьются друг с другом. А вон и Ноульс… Нет, и он не опасен… А ведь у них все яхты – примы. Вот и довелось прикинуться. Теперь ясно – идем вровень…»
На миг Тимиру показалось, что «Ма Линдо» португальца настигает «Торнадо». Будто черноволосый корсар усилием воли заставлял свою яхту двигаться быстрей и быстрей.
«Чертов португалец!» – Тимир весь сжался от напряжения.
На полном ходу яхты пролетели финишный створ.
– Первые! – кричит Федор и бросается обнимать своего рулевого.
Тимир проводит ладонью по лицу, мокрому от пота, соли и моря…
На берегу Страулино и Роланди пожимают им руки, Паркс дружески хлопает по плечам, а багамец Ноульс, пришедший одиннадцатым, высоко вскидывает брови и качает головой, всем своим видом демонстрируя, что никак не ожидал от «советских» такой прыти.
Ночью Тимир долго ворочался в постели, пытаясь заснуть. Но стоило ему прикрыть глаза, как в памяти снова и снова возникали картины прошедшей гонки: лавина белых парусов с красными звездами наверху…
«Угораздило ведь Гарднера придумать такую эмблему, – думал Тимир под мерное похрапывание Федора. – У него ведь тогда и мысли, наверное, не было о том, что у нас тут в семнадцатом году грянет… Налепил красную звезду, а, скажем, белую нельзя, парус и так белый, ну или синий… А вот алые паруса только в сказках бывают…
Класс олимпийский, значит, хочешь участвовать в Олимпиаде – осваивай. Изготовили у нас, кажется, году в 49-м партию “Звездников” в Ленинграде. Не припомню сейчас, кто их тогда испытывал, кто-то из корифеев-килевиков, забрались вчетвером на яхту и чуть не потопили… Нет, говорят, для наших морей эта яхта непригодна… Забраковали… Конечно, для нее и троих-то многовато, двое – самый раз, а они, бугаи здоровые, вчетвером…
А