Колыбель богов. Виталий Гладкий
(хвост был с зазубринами и достигал трех локтей в длину) она превращалась в сплошную рваную рану. И если после этого человек оставался в живых, значит, наказуемого простили боги, и тогда его отпускали на все четыре стороны, то есть выгоняли с острова. А еще острый шип ската-хвостокола использовали в качестве наконечника копья. Встретившись в бою с воином, вооруженным таким копьем, можно было сразу считать себя покойником. Достаточно было небольшой ранки, нанесенной шипом-наконечником в область груди или живота, дабы воин ощутил жгучую и пульсирующую боль. После этого он мог помышлять только об одном – чтобы побыстрее выйти из боя. Но даже если раненый воин становился победителем в схватке, яд делал свое дело неумолимо и непрестанно. Сначала появлялись судороги, затем нарушалось дыхание, раненый начинал бредить, терять сознание и в конечном итоге отправлялся в мир иной. И это если не принимать во внимание обильное кровотечение из раны.
– Еще как может! Поэтому я снова иду вниз, – решительно сказал Даро, поднимаясь. – Только внимательно следите за морем! Деда, по-моему, в этот раз ты дал маху…
– Кгм… – Акару прокашлялся и виновато отвел взгляд в сторону. – М-да… Ну, бывает иногда…
Замечание Даро пришлось кстати – он знал, как уязвить деда. Иначе он уперся бы (мое слово – закон, не подлежащий обсуждению!), и тогда хоть кол ему на голове теши.
Старый кибернетос не мог не отдать должное внуку – тот вошел в воду почти бесшумно, словно ввинтился. Это был известный прием ныряльщиков, которые добывали жемчуг или охотились с острогой, чтобы не привлечь внимания акулы-молота и иметь хороший обзор; других морских хищников они не боялись. Даро было хорошо известно, что такие акулы в основном держатся на небольшой глубине, а это очень опасно для рыбаков и добытчиков жемчуга. Жертва акулы не спасется, даже зарывшись в ил; порой она бросается на вроде бы пустой грунт и торжествующе вытаскивает свою добычу. Акула-молот ощущает малейшее возмущение воды и нападает сразу, не разбирая, кто и что перед ней, хотя зрение у нее гораздо лучше, чем у других акул.
Даро осторожничал, однако его неудержимо влекло к камням, за которыми прятались раковины-жемчужницы. Он держал свой трезубец наготове, чтобы в любой момент поразить хищницу. Конечно, убить острогой огромную рыбину не представлялось возможным, однако ранить ее и отогнать было вполне выполнимой задачей.
Но подводный мир, настолько мог видеть Даро, – а он по-прежнему медленно вращался винтом, чтобы акула не подкралась незаметно – был, как и раньше, красочен и безмятежен, будто и не было трагедии, которая разыгралась совсем недавно. Наконец он снова увидел вожделенные черные раковины жемчужниц и немедленно начал «сбор урожая»…
Он никому не позволил собирать найденные им раковины, пока вся поляна, на которой толпились жемчужницы, не опустела. Для этого Даро пришлось нырять девять раз, притом на большую глубину, потому что дно было с уклоном, и как раз в самом глубоком месте находились поистине гигантские раковины. Даже Атано не смог