Когда кролик атакует. Алина Николевская
сердца, – кивнул Игнат. – Сильный разряд убивает, и это, наверное, плохо. Но сильный разряд означает, что эксперимент прошёл удачно. И это хорошо. Кстати, когда Михаил велел тебе прижать батарейку к сердцу, это было частью эксперимента.
Агнета подумала, как беззащитен человек перед лицом науки и как страшна его биологическая судьба. Вслух же спросила:
– А у кого был пульт?
– У Михаила.
– Если б он нажал на кнопку, я бы тоже умерла от разряда, как та уборщица?
– Совершенно верно. – Лицо Игната оставалось невозмутимым. – Но я был против использования тебя в эксперименте, поскольку не люблю бессмысленных жертв во имя науки. Я дал понять Михаилу, что худосочный кролик – не замена полнокровному кабану, и эксперимент, таким образом, не будет чистым. Но ты же помнишь его упёртость в желании настоять на своём. Командовал, руками махал, диспозицию выстраивал, допросы устраивал. Достал так, что пришлось от него избавиться. А ведь когда-то мы с ним очень неплохо сотрудничали.
Игнат принялся рассказывать о бомжах в районе аэропорта, которых они с Михаилом убивали десятками для положительных количественных показателей своих экспериментов, типа, чем больше разрядов выдержит батарейка, тем выше шанс создать надёжный, долговечный и экономичный аккумуляторный блок для электромобиля. А Агнете хотелось зажмуриться и закрыть ладонями уши, поскольку поняла: дело обстоит намного хуже, нежели она себе представляла. Ведь перед ней сидел не психопат, и даже не социопат, а некий, доселе неизвестный антропоморфный индивид, не обладающий человеческой природой в принципе. Он способен думать, разговаривать, совершать осмысленные действия, быть первооткрывателем в науке, но не в состоянии испытывать чувства, переживания, эмоции. Она чувствовала в нём существо настолько чуждое её опыту, её жизни, её прошлому, что представлялось чем-то диким, лишённым смысла задать простой вопрос: «Были ли дети у несчастной уборщицы?». Зачем, если об обездоленных бомжах он говорит, как о расходном материале, а её сравнивает с худосочным кроликом, на которого и пули (разряда батарейки) жалко. Выбирали они с Михаилом для своих экспериментов самых слабых и беззащитных, потому что беззащитность, как сказала когда-то Ирэн, – «будоражит этих тварей, за версту чувствующих лёгкую добычу».
А вот тут – стоп, – Агнета провела ладонью по лбу. – Мужчина, швырнувший ей под ноги дорогой пиджак, умирал в окружении охранников и впечатления беззащитного совсем не производил. Он скорей походил на полнокровного кабана. Видимо поэтому был принесён в жертву во имя науки?
Игнат засмеялся, когда она озвучила свой вопрос.
– О нет. Кабан тут ни при чём. Там совсем другая история. Понимаешь, у любого учёного, имеющего контакты с заграницей, есть здесь, в России, куратор из органов госбезопасности. Мой куратор на вопрос: «Имеет ли ваша нынешняя работа отношение к обороноспособности?»,