Эмансипантки. Тамара Борисовна Карсавина
Через какое-то время по картам она увидела, что будет письмо от него. Все так и было. Сначала пришёл незнакомый мужчина и передал бабушке привет от Бронэка, а потом пришло письмо. Бронэк жил в Англии.
Постепенно возможности расширялись и углублялись. Пани Ирэна научилась гадать на кофейной гуще. Потом в магазине «Букинист» купила книжку Папюса «О чёрной и белой магии». Сколько таких книг валялось на чердаках, в квартирах и в буках – прорва. Прочла азы гаданий и предсказаний. Пани Ирэна не заходила за грань из-за которой, как предупреждал Папюс, нет возврата. Все её познания были на делитанском уровне, но кое-что она умела.
Так незаметно пани Ирэна задремала, а Ядзя пошла варить котам мойву. Коты опять обложили пани Ирэну. Мауриций водрузился над головой, Баська прилягла на груди, Гося накрыла ноги. Ей снился этот мальчик с грустными глазами ещë маленький, а около него две женщины. Но одна живая, а вторая как-бы отражение в зеркале. «Так значит есть вторая, – думала пани Ирэна, невидимо присутствуя при этой сцене». И вдруг живая начинает таять, а та что в зеркале выбираться из мути зеркала наружу. Живая, уже почти невидимая старается запихнуть, ту из зеркала, обратно, но силы, увы, неравные и раззолоченое отражение всё настойчевеё выталкивается наружу. Пани Ирэна решает помочь немощным усилиям исчезающей женщине, но просыпается.
«Наверное потому проснулась, – подумала пани Ирэна, – что коты побежали на кухню, Ядзя сварила мойву, чувствую даже в комнате. Забрали с собой свою магию и я так и не узнала, что с этим мальчиком, у которого такие грустные глаза».
ГЛАВА 20
Ди и Соля шли в направлении улицы Леси Украинки, чтобы навестить, наконец- то, соседей Лены. Прошло уже прилично времени со дня, когда они ходили к Лене. Дни летели так стремительно, что откладывать посещение Леныных соседей стало просто неприличным. Подруга по Леныному цеху позвонила Ди и сообщила, что была у Лены после Ди и Соли. Ей уже лучше. Леся посоветовала отдать деньги соседям, у них большая семья и Лену будут посещать чаще, чем она. Ну что ж! Надо так надо. Причина была уважительная и не терпела отлагательств.
Они немного поплутали прежде чем найти улицу. Улица находилась в старом городе, недалеко от Оперного Театра. Сама по себе она, конечно, живописная. Старая мостовая, вымощенная булыжником, как говорили поляки «коцими лбами» (очень удачно, потому что действительно булыжники были небольшими и выпуклости наощупь напоминали круглую голову кота). Фасады старого города реставрировались редко и поэтому были все одинаково серыми и довольно облупившимися. Но окна и старые брамы подкрашивались жильцами и дворниками. Кроме того цветы в горшках и в ящиках на подоконниках, разноцветные занавески придавали живописность серым фасадам. Сами улицы старого города были настолько узкими, что из окон одной стороны улицы было очень хорошо видно, что делается в окнах другой стороны. Поэтому улицу скорее можно было назвать проходом между плотными