Жертва для магистра. Ярослав Питерский
Противный ветер со снегом словно поторапливал Илью Сергеевича. Докурив, пенсионер в размышлении почесал лоб и решился спускаться с горы напрямую – так дорогу была короче в два раза. Можно конечно было везти санки по тропе, но на это бы ушло минут сорок. А так… напрямик… каких-то пятнадцать минут пятнадцать минут и вот он – родимый подъезд.
Илья Сергеевич спешил. Дома ждала его дочь с внучкой приехавшие погостить из другого города. Повернув санки, он шагнул к снежной целине спуска. Но сделав несколько шагов, старик понял. Что короткий путь может стать длинным. Ноги проваливались в снег, санки не скользили. Словно Сусанин, Илья Сергеевич полз по сугробам – дергая за веревку. Пару раз санки перевернулись и банки посыпались на снег. Матерясь и ругаясь, Илья Сергеевич сложил их обратно. Не вдалеке показалась толстая береза, за которой спуск, становился круче, и снег не был таким глубоким. В надежде передохнуть под деревом, старичок двинул санки к березе.
Когда он взялся за белый ствол, увидел, что от дерева вниз идет небольшая колея, присыпанная снегом. Вздохнув с облегчением, Илья Сергеевич решил перекурить. Достав пачку. Он, уже было – хотел зажечь спичку. Как вдруг его взгляд наткнулся на ноги. Обычные, человеческие ноги в теплых ботинках, висели – не касаясь земли и словно, колокольный язык – раскачивались на ветру. Илья Сергеевич поднял голову и увидел весящего на суку человека. Молодой парень болтался на кожаном ремне. Страшно высунув язык. Его безжизненные, словно стеклянные глаза были открыты и равнодушно смотрели на пенсионера. Папироса выпала из беззубого рта Лыкова, и он с диким криком, забыв о варенье и санках – кубарем покатился вниз.
– А-а-а!!! – орал старик.
Противный зернистый снег набивался в рот и лез в глаза. Докатившись словно колобок до края дороги внизу, Лыков чуть не угодил, под проезжающие мимо «Жигули». Из них, выскочил здоровенный парень, который, выпучив глаза, заорал:
– Ты че, старый пентюх?!!! С горки так катаешься?! Мать твою?! Жизнь не дорога?! Так я за тебя сидеть не хочу!
Но Илья Сергеевич не слушал его брань. Он, подергиваясь, как от ударов тока и дико блажил, показывая на березу:
– А-а-а!!! Там… висит!!! А-а-а!!! Покойник!!! А-а-а…
Нина Павлова лежала на диване. На лбу мокрая тряпка. Глаза закрыты, но даже так страшно. Страшно оставаться одной. Страшно вообще думать. А все мысли об одном – о сыне. Эдик! Эдичка, где же ты третьи сутки? Ничего, тишина. Телефон молчит – зловеще насупился, словно жаба пред плохой вестью. Рядом суетится Ольга. Оставлять одну подругу в таком состоянии просто преступление. Ольга для этого отпросилась на работе. Нину тоже отпустили, как только узнали о пропаже Эдика. Но это не столь важно. Важно сейчас одно – дождаться сына, дождаться! Нина верит, что он жив. Ее сердце подсказывает, что он жив, но попал в беду!
Неожиданно она вскочила с дивана. Тряпка камнем упала на пол. Ольга встрепенулась, она, скрутившись калачиком – дремала в кресле. Нина наклонилась над подругой и громко прокричала:
– Пошли!
Обезумевшая Ольга,