Миусская площадь. Михаил Михайлович Голубков
углядеть в них мистического смысла тоже казалось невозможным. Взять хотя бы Вальтера. Меньше недели назад познакомил Боря, который ни о чем подобном и думать бы не стал. И за эти дни друг другу доверились, друзьями, можно думать, стали. Открывался-то, конечно, главным делом Вальтер, Костя, в основном, молчал, пораженный откровенностью своего нового друга. Однако молчание тоже ведь много значит, особенно когда речь идет о сближении коммунизма и фашизма, Гитлера и Сталина, о Германии без национал-социализма и России без ВКП(б), пусть и через пятьдесят лет. Даже и за молчание в таких разговорах по головке в случае чего не погладят. А вот ведь доверился, и как много узнал.
Что ж узнал-то? Ну, во первых, что с Ганусеном – не ложный след. Действительно, стал приближенным, действительно, что-то внушает, гипнотизирует, черт его знает, что делает. Во-вторых, что подобраться к нему нельзя – никто не подпустит. Да и с чем подбираться? Будь хорошим, будь нашим? Или шантажировать? Но чем? Как? Да и как этот гипнотизер хренов на это пойдет? В общем, пока чепуха какая-то, ничего не ясно. Вальтер говорил – убить… Да, в-третьих, Вальтер. Похоже, что он хочет того же, похоже, что можно с ним работать – никаких иных подоплек здесь не виделось. В общем, узнал-то, конечно, много, но слишком мало, чтобы хоть что-то конкретное вырисовалось…
Константин Алексеевич раскрыл газету, с наслаждением вдохнув запах типографской краски и свежей влажноватой бумаги. И на первой же странице – вот оно, уже начинается: «Арест советских корреспондентов»: «Арестован представитель ТАСС И. Беспалов и корреспондент «Известий» Л. Кайт, пытавшиеся нелегально въехать в Лейпциг с целью присутствовать на Лейпцигском процессе по делу о поджоге Рейхстага. В качестве ответной меры советская сторона объявила 26 сентября об отзыве своих корреспондентов из Германии и о высылке в трехдневный срок немецких журналистов из СССР». Да, всегда все большое начинается с таких вот мелочей и перепалок. Он свернул газету и увидел на последней полосе театральную афишу Берлина. В глаза бросалось объявление, напечатанное крупным и жирном шрифтом:
Сегодня, 27 сентября, в семь часов вечера в варьете «Зимний сад» состоятся ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ОПЫТЫ всемирно известного медиума, гипнотизера и иллюзиониста Вольфа Мессинга. В программе сеансы гипноза, чтение мыслей, предсказания будущего. Билеты в кассе варьете «Зимний сад».
Вальтер был одет совсем по-другому, видно было, что человек вернулся домой. На нем были светлые свободные вельветовые брюки американского кроя и объемная вязаная кофта на молнии, заменявшая пиджак. Он напоминал преуспевающего инженера или успешного дельца, отдохнувшего после рабочего дня и вышедшего во двор своего коттеджа, а не человека, идущего по центральной берлинской улице пусть и на дружескую, но все же деловую встречу. И только тут, увидев своего друга издалека, Константин Алексеевич понял, что так сильно изменилось в Берлине за то время, что его не было здесь: