Я спасу тебя от бури. Чарльз Мартин
запах дыма.
– Сначала бей сильнейшего, и бей со всей силы.
Он кивнул и прищурился.
– Если это не сработает, будь готов ударить еще. Что бы ты ни делал, думай о том, что это может не сработать. Так ты всегда будешь на один шаг впереди. Потом, если все получится… – он улыбнулся, – то будь благодарен.
Он еще раз глубоко затянулся; кончик сигареты вспыхнул рубиновым огнем.
– Что еще?
– То, что они большие, еще не делает их крутыми.
– Иногда это верно. – Он снова улыбнулся. – Но иногда они оказываются большими и крутыми. Каждый раз по-разному. – Он выпустил дым изо рта. – Что-нибудь еще?
Через оконное стекло я видел, что Дыра и Кастет по-прежнему сидят на полу в гараже. Бабушка посадила Забияку на крыльцо и вручила ему полотенце со льдом, которое он прижимал к лицу. Он кашлял и сплевывал кровь. Краешком глаза я покосился на отца. Начищенные сапоги, изготовленные человеком по имени Дампс, которого он посадил в тюрьму, накрахмаленные джинсы, кожаный ремень двойной толщины, белая рубашка на пуговицах и белая шляпа. Его пистолет «лебэр» 45-го калибра висел на правом бедре в черной кобуре фирмы «Милт Спаркс», отполированная до блеска звезда рейнджера красовалась на левом кармане рубашки.
– Отец, мне было страшно, – прошептал я, не глядя на него.
Он рассмеялся, швырнул окурок в пыль и раздавил носком сапога. Он опустился на колени, глядя на меня. По пятницам он брал меня в драйв-ин[18], где мы смотрели старые фильмы с Джоном Уэйном. Мы могли цитировать целые сцены. Он улыбнулся.
– Помни, мужество – это когда ты напуган до смерти…
– …И все равно садишься в седло, – закончил я.
Он откинул волосы, упавшие мне на глаза.
– Быть испуганным – совершенно нормально. Если ты не боишься, то можешь стать самоуверенным и вляпаться в крупные неприятности. Можешь поверить, что бояться – это хорошо.
– Ты когда-нибудь боялся?
– Я постоянно боюсь.
– Но… ты же техасский рейнджер.
Мы сели, прислонившись к гаражу.
– Рейнджеры тоже боятся.
– В самом деле?
– Да.
– Чего ты боишься?
Он усмехнулся.
– Отрабатывай правый крюк. – Он указал на крыльцо кивком через плечо. – Или, если понадобится, сосредоточья на прямом хуке.
Я кивал, как будто прекрасно понимал, о чем речь.
Он положил руку мне на плечо. Отец вообще мало говорил. После того как его не стало, я убедился в том, что, когда он открывал рот, к его словам стоило прислушаться.
– Иногда мы оказываемся единственными, кто стоит на пути у плохих парней. – Он посмотрел на пастбище за оградой. – Если не мы, то кто? Кто заступится за людей, которые не в состоянии заступиться за себя или за тех, кого они любят? – Он покачал головой и сплюнул. – Меня здесь поставили не для того, чтобы поджимать хвост и убегать.
Нас окружало несколько сотен акров плоской равнины Техаса. Ничего, кроме борозд и ряда деревьев на ровной поверхности.
– Нравится
Драйв-ин – кинотеатр под открытым небом, где люди смотрят фильмы, не выходя из автомобилей.