Чёрная Луна. Андрей Ливадный

      …Он увидел ровный, нейтральный свет, чуть приглушенный и ненавязчивый.

      К своему изумлению и запоздалому страху, Денис понял, что вновь обрел тело.

      Он лежал на узкой жесткой койке и глядел в низкий потолок корабельного отсека, с которого тускло светил дежурный плафон.

      Не веря ни одному своему ощущению, Денис поднял руку и с замиранием сердца уставился на собственную ладонь.

      Живой?!!

      В первый момент он испытал столь сильное эмоциональное потрясение, что все тело обдало жаром, еще раз со всей очевидностью доказывая его материальность.

      Он же умирал… Погиб… в глубоком космосе, так и не добравшись до боевого поста из-за какой-то дуры, что гуляла по оранжерее, вопреки приказу об эвакуации!..

      Воспоминания обрушились на него, как каскад ледяной воды.

      «…Как это может быть?! Ведь мы вычистили из его памяти все, что касалось смерти!..»– Голос неизвестного, что долетал до него сквозь тьму безвременья, четко прозвучал в голове Дениса.

      Фрайг!..

      Он рывком сел, обхватив голову руками, и застыл, пытаясь унять бешеный гул крови в висках.

      Что все это значит?!

      Отняв руки от головы, которая пылала в приступе горячки, Денис посмотрел на себя.

      Форма… Скомканная постель… Небрежно брошенная подле обувь…

      Словно он не покидал «Европу», а пришел в свою каюту после долгой утомительной вахты и завалился на койку прямо в одежде… Может ли быть такое?.. Мне просто приснился весь этот бред?!

      Нет… не приснился. Каюта была чужой.

      Не в силах больше выносить неопределенность, он встал, дошел до двери, где был укреплен стандартный интерком, и с силой вдавил клавишу связи.

      На крохотном экране появилось хмурое лицо незнакомого офицера.

      Несколько секунд тот вглядывался в расположенный перед ним монитор, морща лоб, словно пытался вспомнить лицо Велехова, а затем, очевидно, вспомнив, кто это такой, ворвался на линию общекорабельной связи и молчит, глядя на него, как на восьмое чудо света, вдруг скинул маску раздраженной усталости и сказал достаточно приветливо:

      – Денис Андреевич, если не ошибаюсь? Велехов?

      – Да, офицер, – машинально ответил Денис, чувствуя, как дрожь, что пришла на смену жару, гуляет по телу волнами нехорошего озноба.

      Не верил он. Все было как-то неправильно… Не могло быть именно так.

      «Я умер…» – нашептывало подсознание, и от этой мысли становилось не по себе.

      Денис считал себя боевым офицером и делал это по праву.

      Война вышибает из головы одни иллюзии и неизбежно порождает другие. Единственное, к чему отношение всегда одинаково и неизменно, так это к смерти.

      Слишком много отвратительного, страшного скрывает в себе данное таинство, а на войне, выставленное напоказ, грязно политое кровью, оно приобретает особую, удручающую окончательность.

      Если