.
выдохнул, чувствуя, как плечи, на которых лишь чудом осталась рубашка, саднит ноющей болью. Вероятно, Алиса царапала их, а он этого даже не заметил.
– Всё хорошо.
Она выдохнула эти слова тихо, голос дрогнул, и Макс мысленно обругал себя. Злость превратила его в насильника, в того, кем он никогда не был.
– Нет, не хорошо. Прости.
Так и не выходя из Алисы, Макс толкнул первую попавшуюся дверь, вошёл в тёмную кухню, которая оказалась за нею и, подойдя к столу, усадил на него Алису.
Он не знал, имеет ли право на продолжение после того, что сделал. Не знал, не сбежит ли Алиса, стоит ему только отпустить её. Но понимал, что это последнее, чего бы он желал.
– Я хочу тебя.
Он потянулся к её губам, и она выдохнула в ответ:
– А я – тебя.
Макса подбрасывало, словно на американских горках. От бешеной злости до нежности, родившейся сейчас, когда он услышал эти три слова. Покинув тело Алисы, уложил её на спину на стол, развёл длинные ноги, крепко держа бёдра ладонями. Тонкая кружевная полоска была влажной, и Макс не удержался, наклонился и провёл по ней языком, задевая набухшие складки лона. Как чёртов фетишист, он раз за разом ласкал языком эти чёртовы трусики, не давая Алисе главного. А ей было нужно большее – по сбивчивым громким стонам, по тому, как она царапала гладкую поверхность стола, как нетерпеливо ёрзала под его ртом – Макс понимал, что она на грани.
Он вбил в неё сразу два пальца, оказываясь внутри влажного жара. После его члена Алиса уже не была узкой, и Макс вошёл сразу третьим. Начал двигаться внутри плавно, размеренно, неспешно, наслаждаясь стонами, переходящими в крики.
– Пожалуйста…
Она простонала это слово, и Макс отстранился. На его губах зазмеилась довольная усмешка. Пусть кончает только от того, что он трахает её пальцами. Пусть делает это раз за разом и знает, что подобное может дать ей только он.
Рука Алисы потянулась к клитору, и Макс поймал её, сжав запястье и отводя в сторону.
– Кончай так. Разведи ноги шире и кончай.
Она послушалась, раскрываясь полностью, пока Макс продолжал двигаться внутри. Это была, пожалуй, самая возбуждающая картина, которую он когда-либо видел. Алиса металась на столе, кричала, даже не думая сдерживаться. Длинные ноги, обтянутые тканью тёмных чулок, широко разведены, ногти впиваются в глянец стола. И его пальцы – то скрывающиеся полностью, то выскальзывающие из её лона.
Наконец по её телу прошла судорога, и Макс почувствовал, как Алиса сжимает его собой. Член болезненно пульсировал, но Макс больше не хотел срываться. Все мысли о брате стёрлись. Не было больше никого и ничего. Только полумрак кухни, распятая на столе женщина, потребность в которой стала непереносимой. И он.
Рядом с ней – только он.
Зря Макс думал, что в эту ночь всё будет по его правилам. Их вообще не стало – этих правил. Не стало, когда губы Алисы сомкнулись на его члене, когда она вобрала его в рот так глубоко, что захотелось рычать от удовольствия.
Он лежал на