Сердце ворона. Анастасия Александровна Логинова
же с удивлением обнаружила, что Ираида Митрофановна куда более молода, чем казалось ей прежде. Ее даже можно было счесть за девицу, ежели она сама не назвала бы себя «madame».
Это была высокая, статная, с точеной фигурой женщина, одетая куда более броско, чем господин Харди. Ярко-рыжие, будто бы даже выкрашенные химическим раствором волосы, были уложены в пышную замысловатую прическу, которую с правого бока накрывала огромная шляпа с перьями, сухими цветами и кусочками тюля. В общем, шляпа могла служить прекраснейшим гнездом, по мнению Лары. Боа из ярких перьев, выщипанных у какого-то несчастного попугая, нежно окутывало ее плечи и тоже волочилось по полу, споря по длине со шлейфом…
Об руку с господином Харди они смотрелись на удивление ладно – ни дать ни взять, молодые супруги. Ларе даже стало обидно за Дану, невесту господина Харди, им, очевидно, сейчас позабытую. Вероятно, ради Даны Лара и выискивала, над чем бы в образе madame еще посмеяться. Разумеется, посмеяться мысленно – вслух она бы ни за что не решилась.
– Ох, Жако, дружочек, впредь зовите меня просто лишь Ираидой, иначе я на вас обижусь!
Madame надула губки и крайне игриво хлопнула господина Харди по плечу сложенным веером. А после окинула взглядом Лару, тотчас опустившуюся в услужливом книксене. Заметила веско:
– Лариса – неподходящее имя для девицы вашего сословия. Лично я всех своих горничных всегда звала Дуньками. Весьма удобно.
Она тоненько рассмеялась, и, если бы не господин Харди, Лара, наверное, так и не решилась бы поднять глаза от пола.
– Простите, madame, – холодновато заметил он, – мне совершенно точно известно, что Лариса Николаевна не горничная, а дочь хозяйки.
– Да? – изумилась madame как будто в самом деле. Но извиняться не собиралась: – Меня ввело в заблуждение ваше… платье. И цвет лица – ваш загар ужасен, милочка. Вам следует носить шляпки.
И Лара снова присела в книксене, еще и неловко пробормотала слова благодарности за совет, которые madame все равно не услышала – она отвернулась, еще сильнее вцепившись в плечо господина Харди.
Никогда в жизни Лара не решилась бы возразить столь великолепной особе. Да и так ли далека madame Щукина от истины? Она и есть горничная, безродная девка… это madame еще не знает, что она приемыш, а вовсе не законная дочь. И загар ее действительно ужасен – мама-Юля постоянно об этом говорит.
Досадно только было, что слова madame и Ларино жалкое блеянье прозвучали в присутствии господина Харди. Не так давно он пророчил ей стать отличной хозяйкой пансионата – а нынче, должно быть, в ней разочаровался.
Оттого и удивилась она, когда американец решительно вытянул свою руку из цепких коготков madame Щукиной и снова обернулся к Ларе.
– Так я могу рассчитывать, что вы составите нам компанию, Лариса Николаевна?
Нарочно ли он начал обращаться к ней по имени-отчеству? И, главное, откуда узнал отчество – его она совершенно точно не называла в их разговоре. Выходит, расспрашивал о ней…
Лара чувствовала себя одинокой здесь, совсем чужой им, этим