Зимнее серебро. Наоми Новик
Ступай скажи Ирине, что я жду ее.
Слуга с поклоном вышел. Мы ждали не очень долго, каких-то несколько минут, и появилась девушка. Примерно на год моложе меня, тоненькая, сдержанная, в простом платье из серой шерсти с целомудренно высоким воротником. Голову девушки прикрывала серая шелковая вуаль. Следом шла пожилая нянька; при виде меня и особенно Исаака она неприязненно наморщила лоб.
Ирина, не поднимая глаз, присела в реверансе. Герцог взял ожерелье и, приблизившись к дочери, надел украшение ей на шею, а потом отступил на три шага и полюбовался ею. Ирина не была красавицей – девушка как девушка, самой обыкновенной внешности. Только волосы у нее были роскошные – длинные, густые, блестящие. Но с ожерельем это все словно стало не важным. От Ирины невозможно было отвести глаз. Зима сомкнула объятия на ее шее, и, когда Ирина посмотрела на себя в зеркало, серебро изумительно засияло в соседстве с серой вуалью и темными глазами.
– Ах, Иринушка! – восхищенно прошептала нянька.
Герцог кивнул. Не отрывая взгляда от дочери, он произнес:
– Пробил твой счастливый час, ювелир. Я даю сотню золотых монет за ожерелье. А в следующий раз ты сделаешь мне корону, достойную царицы, и это будет приданым моей дочери. Получишь вдесятеро больше, чем сегодня, когда эта корона украсит ее чело.
– Его светлость желают вас видеть, ваша милость, – сказала горничная и присела в реверансе. Старшие слуги обычно мне не кланялись, а «вашей милостью» для них была моя мачеха, но уж никак не я. Сам вид этой служанки и ее опрятное серое платье уже о многом говорили. Судя по наряду, ко мне явилась старшая горничная, из тех, кому дозволялось полировать мебель, в отличие от деревенских девок-судомоек, которым доверяли разве что скрести полы да ворочать кочергой. Вот они-то обыкновенно и прибирали у меня в комнатах. Ценного у меня ничего нет, если и поломают что-нибудь – потеря невелика.
– Быстренько, быстренько, – засуетилась Магрета, подтолкнула меня, чтобы я встала, проверила, не растрепалась ли уложенная два дня назад коса. Будь ее воля, Магрета расчесала бы и заплела косу заново, но теперь времени не оставалось, поэтому она просто кивнула, заставила меня снять передник, прошлась щеткой по туфлям и пуговицам на платье. Я стояла смирно, позволяя ей проделывать все это, а сама мысленно сетовала, что не могу прямо сейчас провалиться сквозь землю.
Чтобы отец призвал меня среди бела дня к себе в кабинет – такого прежде не бывало. Мы в любом случае увиделись бы нынче за ужином. Причина такой срочности могла быть только одна – кто-то наконец пожелал взять меня в жены и, видимо, дело уже шло полным ходом. Отец, возможно, уже объявил, какое дает приданое, или, по крайней мере, переговоры в самом разгаре. За последним нашим ужином отец не обронил ни словечка о моем будущем браке, но я не сомневалась, что все дело в этом.
И вся эта спешка очень даже объяснима. Расходов на прием царя отец избежать не может – ну так он убьет двух зайцев разом: сыграет мою свадьбу, а царь с придворными будут гостями. Более того, отец внакладе не останется: все эти именитые гости должны