С каждым ударом сердца. Полина Гриневич
она выбралась на тропу к дому всего-то два дня тому назад. Морская гладь была спокойна, и только откуда-то совсем издалека доносился голос двигателя пароходика, покинувшего остров.
Здесь, на берегу, выпрямив спину, женщина казалась еще стройнее, но, подойдя к ней, Дана с удивлением обнаружила, что она, пожалуй, совсем не так высока, и даже сейчас, без каблуков, легко могла бы улыбнуться, глядя этой женщине прямо в сердитые глаза.
Они некоторое время стояли молча. Дана смотрела на море, так похожее на то, у которого она любила отдыхать, приезжая в Польшу. Прозрачная волна лениво колыхалась, бережно касаясь кромки берега с рассыпанными там и сям сглаженными многими годами крупными и мелкими камнями.
Море везде одинаковое, как и земля. А вот люди… Люди могут быть совсем другими. Хотя здесь они, кажется, обыкновенные. Почти обыкновенные. Она чувствовала, что в мужчинах было нечто, что притягивало, манило. А в Шайле? Пожалуй, тоже. И еще что-то совсем неуловимое, что-то, к чему хотелось прикоснуться, потрогать и даже погладить.
Эта мысль рассмешила, и она невольно улыбнулась. И сейчас же взявшийся словно из ниоткуда порыв ветра заставил ее поправить разметавшиеся волосы. У Регана не было ничего, что могло бы помочь хоть как-то справиться с шевелюрой. Даже гребень он отдал ей свой.
– Я не знаю, откуда ты и почему не хочешь разговаривать. Хотя можешь.
Словно поймав момент, когда девушка чуть расслабилась, Шайла вновь заговорила, даже не поворачиваясь к ней, как будто просто продолжая вслух прерванную чуть ранее беседу с невидимым никому, кроме нее, собеседником.
– Ты можешь обмануть мужчин, которые не видят ничего, кроме твоих сисек. Но не меня. Я вижу, как ты реагируешь на сказанное ими и молчишь. Твое молчание тревожит. Как и имя, которое ты назвала, книга, которую ты явно читала и раскрыла именно в том месте, на той строфе, которую декламировал наш толстяк.
Шайла медленно двинулась к кромке воды, подняла плоский овальный камешек и ловко запустила его скакать по воде. Один. Два. Три. Четыре… Что-то странное отозвалось, и Дана ощутила нечто в этом бесконечном, необыкновенном движении камня. Что-то, что связывало его с женщиной, внимательно следившей за его прыжками.
“Так это выглядит у них. Странное чувство”. Она почувствовала, как нить, соединяющая камень и Шайлу, ослабела, а затем вообще распалась. И вместе с ее исчезновением исчез и камень, беззвучно погрузился в воду где-то там, далеко, там, где его уже нельзя было ни увидеть, ни услышать.
Но что-то осталось – круги, расходящиеся от Шайлы в пространстве. Убегающие во все стороны, хоть и невидимые глазу. Слабые и слабеющие с каждой секундой, затихающие, но почти осязаемые. Трепещущие, такие живые, но очень-очень слабые. Их было жаль, ведь если бы у них было чуть больше силы, они могли бы добежать, долететь…
Эта мысль заставила ее робко поднять руку и неведомым ей образом коснуться одной из этих тихих, едва различимых полос, стремящихся за горизонт. Полоса вздрогнула, словно налетевший порыв ветра задел гребень слабеющей волны, порвав его на части и породив