Удивительные приключения Пашки и Батанушки. Елена Александровна Асеева
был занят лишь компьютерными играми и в той виртуальной реальности пропускал удивительные события собственной жизни, своего края, и самой Земли, всего того, что испокон века жило рядом с русскими людьми, с его предками и величалось – чудесами!
– Я-то, – удивленно протянул в ответ старичок и протяжно вздохнул, точно вопрос мальчика его огорчил. – Доброжил я, Домовой, Суседко, Сам, Доброхот, Кормилец, Дедушка, Батан, кто як мене величает. В сем обаче краю чаще кличут Батанушко. Значица – Батанушко я. Домашним духом выступаю. Незримый хозяин избы, хранитель очага и помощник семьи считаюсь. Токмо в нонешнем моем состоянии никой я не хозяин… дык тока, одно толкование. Тык чё касаемо красна бархата во земле кый горит? – вновь спросил домашний дух, сопроводив свою речь множественными вздохами.
– Ты, что загадываешь загадку мне? – протянул Пашка, с трудом переосмысливая не только прозвучавший вопрос домового, но и выданную им информацию про себя, как хозяина дома. Впрочем, уже в следующую минуту, Батанушко перестал покачивать ножками, а поджав правую из них, пристроил ее на лавочку, да принялся чесать также густо поросшую подошву на ней ногтями. Даже не чесать, а скребсти. И Павлику внезапно почудилось, что нет никакого духа, а это всего лишь розыгрыш, или галлюцинация вызванная жарой, или отсутствием его любимых игр. А домовой также резко перестав скребсти ногу, вскинул указательный палец правой руки к ноздре да резко хмыкнул, выстрелив из нее зеленой соплей, которая упав на деревянный настил дорожки, застыла на ней вроде переливающегося осколка стекла.
– А чаво-сь не ясно чё ли гутарю, – ответил теперь уже на сам вопрос мальчишки домашний дух, пристраивая палец к левой ноздре, вероятно, намереваясь и из нее выдуть не меньшую соплю. – Не ясно чё ли по тону молвленного, чаво то загыдка звучит? Настрой слух свой, Пашка, дабы от тобе не ускользали оттенки мною сказанного, дабы ты осилил мои головоломки, – Батанушко так и не дунув из левой ноздри ничего, перевел взгляд на мальчика, притом немножко, чтобы его хорошо видеть приподнял и саму голову. И тотчас в его карих радужках, таращившихся из-под мохнатых бровей, блеснула, прокатившись по кругу, серебристая изморозь, точно желающая сменить сам цвет, также стремительно вошедшая в тонкую полоску белка, и затерявшаяся в белых волосках или ресничках окружающих глазницы.
Легкий ветерок просквозивший в воздухе качнул ветви дерева сильней и они не просто заскрипели, а будто застонали, или может это вновь прискорбно ухнул дух, Пашка того не понял. Так как дуновение с не меньшей порывистостью колыхнуло не только русые его волосы, но и беленькие Батанушки, опять же шевельнув мягкую, окладистую бороду домового и косички, заплетенные на концах длинных усов. А потом внезапно сверху, очевидно, сброшенные с веток антоновки, прилетели, упав под подошвы мокасин мальчишки маленькие, и точно пожамканные, зеленые яблочки.
– Я не очень