Лицом к воде. Александр Волог
ночью на чёрном челноке. А на Солнечном кроме меня никто не стоял…
Под берегом ударил судак. Мы помолчали, прислушиваясь.
– Так и что? – встрепенулся Максим.
– Вот утром сижу я на берегу, жду девятичасового леща. Байдарка идёт – метрах в десяти от берега. Там – девушка, без головного убора, волосы такие светлые, роскошные. Я её спрашиваю: «В Каспийское море плывёте?». Она улыбнулась, волосами этак встряхнула, отвечает: «Нет, поближе». Я её предупреждаю: «Тут за мысом очень сильная струя, водовороты!». Смеётся, говорит: «Я не боюсь, я русалка». Кричу, пока не уплыла далеко: «Где вы живёте-то?». Она веслом притабанила, вполоборота глянула, отвечает: «Третья суводь по правому берегу, глубина пять метров!». И скрылась за каршами.
– А чего к себе не пригласил? – спросил Пётр Петрович.
– Так не один я был… Начались бы тут разборки, сцены ревности…
– А в суводь-то ходил? – поинтересовался Дмитрий Павлович.
– Ходил. На другой же день. Никого не видел, может, дома не было…
– А нырял? – допытывался Дмитрий Павлович тоном доброжелательного следователя.
– Нет. – честно признался я. – На пять метров не могу. На три ещё ладно бы. Максимум – на четыре.
– Постой! – говорит Максим. – А с чего ты взял, что русалка?
– Так сама же сказала. А потом – сверху у неё всё в порядке… очень даже в порядке… и, что характерно, ни купальника, ни лифчика.
Все замолкли, завороженные видением. Максим пересохшим голосом спрашивает:
– А снизу?
– Так в байдарке же, – объясняю я, – не видно, ноги там, или хвост. Почему категорически и не утверждаю.
Дмитрий Павлович опять пополнил кружки. На этот раз закусили яблоками, очень неплохо, кто понимает.
– Ну, я тебя оспаривать не буду, – говорит мне Пётр Петрович. – Со мной, правда, ничего такого не было, но вот Баканов рассказывал. Баканова помните?
Мы с Павловичем подтвердили, и Пётр Петрович продолжал.
– Лет семнадцать тому. На Мудунном они стояли. На Волжской стороне на пятнадцать километров там всего три стана и было: мужики с «Красного Октября», Баканов со своими, и ещё на отшибе мужик-одиночка, молодой ещё. Всё с удочками сидел, и утром, и вечером, даже водкой не интересовался. Они его Анахоретом прозвали. Вот раз Баканов пошёл на озеро за червями, там у него червивый питомник был в низинке. Идёт верхней тропой, под ней по берегу озера – густой ивняк. Глядит поверх ивняка – удилище торчит. Тогда ещё бамбуковые удилища были, трёхколенки. Он кусты пораздвинул – а там, на берегу, Анахорет сидит. А с ним рядом – девушка. Баканов и думает – откуда бы ей взяться? Всё население острова – наперечёт. А через Волгу никто не переправлялся, он бы видел. Да и лодка у Анахорета была – надувнушка польская, «Тайфун», без скамейки даже, там и одному трудно поместиться, а чтобы на ней через Волгу плыть, да ещё вдвоём, так проще сразу утопиться. Баканов от удивления и спрашивает: «Ты где её нашёл?». А тот отвечает: «А живёт