Погибаю, но не сдаюсь! Разведгруппа принимает неравный бой. Александр Лысёв
с примкнутыми штыками. Те же скатки и погоны, то же тридцать лет почти неизменное солдатское снаряжение, заплечные торбы. Только на головах у бойцов не пилотки, а фуражки. И касок тогда еще не было. Здесь Австрия, там – Восточная Пруссия. Городишко назывался, кажется, Алленштайн. Август 1914 года. Сбив сопротивление немцев под Гумбиненом, в Германию вступают русские войска. На площади вся рота начинает кричать «ура» и подбрасывать вверх головные уборы. На курносых солдатских лицах неподдельное удивление, все крутят головами, с любопытством осматривают окрестности. Кто-то пустил слух, что они вошли в Берлин. Деревенский парень в солдатской косоворотке, смущенно улыбаясь, с робкой надеждой обращается к Маркову: «Так теперь, стало быть, ваше благородие, и войне конец?». Подпоручик Марков терпеливо разъясняет солдатам, что до Берлина пока далеко и повоевать еще придется. Всеобщее огорчение, но по команде все строятся бодро и четко. Покидают площадь, печатая шаг, по такой же уходящей вниз, к окрестным золотистым полям, улице. Только обсажена та улица была, помнится, не вязами, а липами. И подпоручик был совсем-совсем молодой…
Пехота прошла. Видение исчезло. Марков поднялся с подножки и залез в кабину «Опеля».
– Товарищ капитан, разрешите обратиться. – Перед дверцей грузовика, держа ладонь у пилотки, возникает ротный старшина.
– Так, стало быть, кухня отстала, и кормить мне народ нечем. Это до вечера, в лучшем случае, – докладывает старшина. – Разве что прошвырнуться по окрестностям…
Выжидательный взгляд.
– Товарищ капитан, ну давайте прошвырнемся, – канючит высунувшийся из кузова сержант Куценко.
Чуть изогнутая в ожидании бровь старшины. Все тот же вопросительный взгляд. Подобные сцены разыгрываются с завидной регулярностью с тех пор, как разведчики обзавелись грузовиком.
– Я по дороге фольварк заприметил, – продолжает Куценко и считает необходимым сделать уточнение. – Он уже у нас в тылу.
– Территория давно и прочно занята нашими войсками, – как бы невзначай подключается к разговору комвзвода лейтенант Чередниченко. В его взводе осталось четыре человека. Разложив шинели, «взвод» Чередниченко в полном составе валяется на скамейках в близлежащем скверике с начинающей просыпаться после зимы чахлой древовидной растительностью.
– Товарищ капитан?.. – Снова приложив ладонь к пилотке, старшина изгибает бровь так, что кажется, сейчас глаза съедутся на переносицу.
– Ладно, – произносит Марков, выдержав паузу. – Быков, заводи!
Судя по моментально запустившемуся мотору, ефрейтор уже был начеку.
Чередниченко берется за деревянный борт автомобиля.
– Останешься здесь, – останавливает его Марков. – Подыщи нам квартиру. Скорее всего, здесь и заночуем.
– Есть! – отзывается лейтенант и возвращается в сторону сквера к своему «взводу»…
Через полтора часа