«С Атомной бомбой мы живем!» Секретный дневник 1945-1953. Лаврентий Берия
этих его соратников.
Здесь, пожалуй, уместно сразу коснуться и коллизии с Булганиным и Василевским. 24 марта 1949 года Политбюро приняло Постановление по вопросам Министерства Вооружённых Сил СССР. Заместитель председателя Совета Министров ССР и министр Вооружённых Сил СССР Н.А. Булганин освобождался от должности министра «с переводом его в бюро Совета Министров на общегосударственную работу».
Военным министром назначался маршал Советского Союза А.М. Василевский, а его первым заместителем маршал Советского Союза В.Д. Соколовский.
По тому же постановлению ПБ на Булганина возлагалось «наблюдение за работой Министерства финансов СССР, а также за работой комитетов № 2 и № 3».
Финансовое дело Булганин знал неплохо – с сентября 1938 года по апрель 1940 года и с октября 1940 года по май 1945 года он занимал пост председателя правления Государственного банка СССР. Комитеты № 2 и № 3 были Комитетами при СМ СССР по реактивной технике и радиолокации, с чем Булганин тоже соприкасался по работе в военном министерстве.
При этом 7 апреля 1950 года Н.А. Булганин был назначен уже первым заместителем председателя Совета Министров СССР, а 16 февраля 1951 года было образовано бюро по военно-промышленным и военным вопросам под председательством того же Булганина.
8/III-49
Коба снял Вознесенского со всех постов сразу[191]. И возникает вопрос Кузнецова[192] и вообще ленинградской организации. Киров Ленинград чистил, недочистил (так в тексте. – С.К.). Надо снова чистить. Но это уже дело Кобы, Георгия и Абакумова.
Кузнецов мне никогда не нравился. Экономики не знает, а ставит себя высоко. Георгий о нем тоже не высокого мнения. Люди всегда делились на две категории и сейчас делятся. Один работает столько, сколько надо для дела, а другой столько, сколько его заставишь. Вознесенский людей подбирать не умеет, а тех, кто работает на совесть, ценить не умеет. Он себя ценит. И Кузнецов тоже.
Коба верит долго, но если перестает верить, это все. Его доверие к Кузнецову кончилось. Ну и черт с ним. С Вознесенским не ясно.
Одно плохо. Вознесенский был фигура известная, вес имел. Часть вопросов теперь будет решать сложнее, а время горячее. А может будет и проще. Все равно мои дела по Госплану больше тянул Борисов[193].
Возникновение «ленинградского дела», стержнем которого стали вначале «опала», затем арест, следствие и расстрел Вознесенского и Кузнецова, сейчас связывают прежде всего с якобы интригами Маленкова и содействовавшего ему Берии. Приплетают к этому делу и некие козни Абакумова, хотя Абакумов был как раз с Кузнецовым дружен. Судя по всему, Абакумов был бы рад вообще не начинать ленинградские расследования, но они начались с ареста Якова Капустина (1904–1950), второго секретаря Ленинградского обкома партии, арестованного МГБ по прямому указанию Сталина. Не выполнить это указание Абакумов не мог. Капустин же подозревался в связях
7 марта 1949 года Н.А. Вознесенский был освобождён от обязанностей заместителя председателя Совета Министров СССР и выведен из состава Политбюро. Последний раз он присутствовал на совещании у Сталина 7 апреля 1949 года. Но лишь 27.10.50 г. он был арестован, после годичного следствия 1 октября 1950 года был осуждён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
Кузнецов Алексей Александрович (1905–1950), партийный деятель. С 1922 года рабочий-сортировщик лесопильного завода, в 1924–1932 годах на различных должностях в аппарате органов ВЛКСМ, с 1932 года инструктор Ленинградского горкома ВКП(б), с 1939 года член ЦК ВКП(б), с января 1945 года первый секретарь Ленинградского обкома и горкома партии, с 18.3.46 г. секретарь ЦК, член Оргбюро и начальник Управления кадров ЦК, курировал МВД и МГБ СССР. 13 августа 1949 года арестован и 1.10.50 г. на закрытом процессе был осуждён к высшей мере наказания и в тот же день расстрелян.
Борисов Николай Андреевич (1903–1955), работал главным инженером Краснопресненского машиностроительного завода, с 1944 года начальник отдела боеприпасов Госплана СССР, с 20.08.45 г. заместитель председателя Госплана СССР и начальник 1-го управления Госплана, созданного для обеспечения работ по советскому Атомному проекту. См. также примечание 5 к записи от 23 мая 1945 года в книге «Второй войны я не выдержу».
Это фактически единственная запись в дневнике, которая касается проблемы так называемого «ленинградского дела», что само по себе показательно. Похоже, для Берии это дело находилось на периферии его размышлений и проблем, хотя как член Политбюро и активный государственный деятель высшего уровня он, естественно, работал в тесном контакте с Вознесенским и хорошо знал Кузнецова. При этом последний был чистым кадровым партийным аппаратчиком, а Берия с аппаратом ЦК имел дело постольку-поскольку. Однако сама «ленинградская» коллизия требует, пожалуй, комментария, который приводится ниже.