«Сталин слезам не верит». Личный дневник 1937-1941. Лаврентий Берия
полнее осветить различные периоды жизни и деятельности Л.П. Берии и ту эпоху, в которой он жил, действовал и вёл свой дневник.
Итак, уже первые записи в дневнике Л.П. Берии, начатом в Тбилиси и продолженном в Москве, позволяют по-новому взглянуть на историю назначения Л.П. Берии в НКВД СССР на пост первого заместителя Ежова.
Недоброжелателями Берии уже в реальном масштабе времени утверждалось, что он-де стремился в Москву из карьеристских соображений, и назначение его в НКВД стало результатом ловкой интриги. Так, к слову, считал сам Ежов.
В наше время инициативу в деле назначения Берии в НКВД приписывают иногда Маленкову и т. д.
В действительности же в назначении Берии первым заместителем наркома внутренних дел СССР главную роль сыграл сам… Ежов.
К середине лета 1938 года Сталину, который и до этого имел основания для беспокойства по поводу состояния дел в НКВД, стало окончательно ясно, что дела с НКВД неладны. В частности, 13 июля к японцам бежал Люшков, а на следующий день, 14 июля, перебежал к врагу Никольский (Орлов-Фельдбинг).
Конечно, список высокопоставленных «невозвращенцев» был открыт не ими. К тому времени в нём фигурировали имена, например, Ивана Товстухи, Георгия Агабекова, Григория Беседовского (Ивана Карпова, Кирилла Калинова), Фёдора Раскольникова (Ильина), Вальтера Кривицкого (Гинзберга), Александра Бармина (Граффа), Игнатия (Натана) Рейсса (Порецкого). И почти все они до побега в разное время были так или иначе связаны с советскими спецслужбами. Однако Люшков и Никольский были фигурами, во-первых, особо информированными, а во-вторых, их побеги совпали по времени настолько плотно, что Сталин не мог не призадуматься. А задумавшись и обратив часть своего внимания на работу НКВД в большей мере, чем до этого, Сталин не мог не увидеть очень уж очевидные провалы в этой работе как вне страны, так и, особенно, внутри неё.
Поэтому Сталину нужен был человек, способный переломить ситуацию. То, что он предлагал пост наркома НКВД (причём – сразу наркома, а не первого зама!) Чкалову, лично для меня вне сомнений, и не потому, что об этом в последние годы много писали. На этот счёт имеется хотя и косвенное, но очень убедительное свидетельство. В давние, простодушные 70-е годы, когда о нынешних грязных «исторических сенсациях» в СССР и думать никто не думал, бывший лётчик-испытатель Игорь Иванович Шелест в документальной книге «Лечу за мечтой» без всяких, конечно, задних мыслей, привёл свой разговор со старым испытателем Александром Петровичем Чернавским.
Чернавский был другом Валерия Чкалова и ещё одного выдающегося испытателя-пилотажника Александра Анисимова. И вот «под настроение» Чернавский рассказал, как Чкалов, тоже под настроение, признался ему и Анисимову, что Сталин только что предложил Чкалову «очень ответственную должность»…
Потом Чернавский сделал длинную паузу и Шелест не выдержал:
– Так и не сказал вам Валерий, что хотели ему поручить?
– Сказал.
– Что же?
– Знаешь что… – улыбнулся Чернавский, – если я скажу тебе сейчас