Не промахнись, снайпер!. Владимир Першанин
других дел.
В учебном лагере корпуса, расположенного километрах в семи от моего полка, проходили подготовку пулеметчики, бронебойщики, связисты. Снайперский взвод сформировали впервые. Набралось нас человек тридцать пять. Были и фронтовики, и новички, призванные совсем недавно. Всего – три отделения.
Дело начинали новое, материальная база взвода состояла в основном из обычных трехлинеек. Снайперских винтовок имелось не более десятка: «мосинки», две-три самозарядки Токарева и даже трофейная польская винтовка с дорогим ореховым прикладом, явно принадлежавшая офицеру. Имелась также пара винтовок с раздвижным металлическим прицелом, но без оптики. Считалось, что, сдвигая металлические кольца до нужного диаметра, можно обойтись без оптических стекол. К счастью, это странное оружие вскоре убрали. Кому не достались снайперские винтовки, временно пользовались обычными.
Насколько я мог понять за время службы, снайперское дело в Красной Армии широко не внедрялось. Хотя после финской войны о снайперах заговорили. Я сам читал в газете «Красная Звезда» о том, что «кукушки» стрельбой из укрытий наносили «определенный урон» нашим войскам. Но командиры и бойцы быстро научились с ними бороться и уничтожали «кукушек» метким пулеметным и ружейным огнем. Ну, и шли рассуждения о повышенном уровне стрелковой подготовки в пехотных частях, внедрении специальных винтовок с оптическими прицелами.
Статья показалась мне расплывчатой, видно, автор имел слабое представление о снайперах, а термин «специальные винтовки» вызывал усмешку. В 1311-м пехотном полку снайперов я не видел. Возможно, в сорок первом – сорок втором годах было не до того. Зато немецкие снайперы появлялись на любом участке. Это они отучили многих наших командиров расхаживать на переднем крае в фуражках. За фуражками охотились, и вскоре лейтенанты и капитаны стали носить обычные солдатские пилотки. Ну а командиры рангом выше (особенно полковники и генералы) к передовой и близко не подходили. Берегли себя. Для них и блиндажи рыли очень глубокие, с мощным накатом из рельсов и бревен. Ну, об этом расскажу отдельно. А пока я втягивался в новую жизнь. Рассудив, воспринял назначение как повышение по службе. Да и само слово «снайпер» было окружено ореолом загадочности и особенного положения в армии. Это уже не пехота, а нечто большее. Охотник на фашистских офицеров, наблюдателей, пулеметчиков. Куда интереснее, чем высиживать сутками напролет в траншеях.
Вначале у нас проверили зрение и слух. Из-за слабого слуха (следствие контузии) два человека были отсеяны. Остальных разместили в трех брезентовых палатках. Они казались намного уютнее, чем сырые полутемные землянки, но зато так нагревались на солнце, что часов до девяти вечера находиться в них было просто невозможно. Лишь спустя несколько дней догадались поднять нижние края брезента, получился хоть какой-то сквозняк. Командир взвода, лейтенант Белых Михаил Евдокимович, мне сразу пришелся по душе. Во-первых, тем, что уделил каждому курсанту какое-то время для личной беседы. Расспросил и меня, чем занимался