Батя: Легенда спецназа ГРУ. Отсутствует
Пошел в пляс, организовал песни. Ну… в общем, оттуда мы возвратились, сами понимаете, поддерживая друг друга. Вася по дороге повторял: «Я тихий, тихий, но ты меня еще не знаешь».
– А я хочу вспомнить другой эпизод. Вы знаете, что без Васи наши встречи 9 мая вроде как неполноценные. В 79-м году он мне позвонил накануне мая и сказал, что он не будет на встрече: длительная командировка. Действительно, много месяцев его не было ни видно, ни слышно. И вдруг среди зимы звонок: надо бы встретиться, кое-что обсудить. Когда встретились, он говорит: «Недавно был у министра. Представлен к ордену Красного Знамени». Я догадался, что командировка его была в Афган. Где тогда можно было получить боевой орден? «За что?» – спрашиваю. Молчит, как партизан. Прошло еще какое-то время, снова звонок. «Понимаешь, – говорит, – обманули меня, дали не орден Красного Знамени, а Звезду Героя». Так и сказал: «обманули». Такой вот у него был юмор.
– Конечно, он тихий, не буйный. Смотрели как-то вместе телевизор где-то в гостинице. Кто плюется, кто спорить начинает с экраном. А Вася тихо так, как бы про себя, говорит: «Не то, не то, не то…»
– Как бы там ни говорили, что «не было демократии» и т. д., была у нас первая армия в мире. И нам довелось служить в этой первой армии. Мы были как норовистые кони, за спины не прятались. Каким командиром был Вася! Как он подготовил 15-ю бригаду! В Афгане она дралась достойно. Многие часто вспоминали его излюбленное поучение: «Не надо бояться свиста пуль. Которая свистит, та не твоя».
– Надо же! Где мог погибнуть, не погиб, а здесь…
– Зато сразу, как от пули. Легкая смерть, как у святого.
– Тут разные оценки были: тихий – не тихий, заметный – незаметный. Вернемся к суворовскому детству. Мало ли было тех, кто хотел ходить в павлиньих перьях. Вася не был павлином, это правда, не бросался в глаза. Но человек подлинной человечности, не расталкивал других локтями, чтобы покрасоваться.
В нем постоянно шла моральная работа: как жить и для чего. Можно сказать, что к своему подвигу он шел всю свою предшествующую жизнь.
Родина нам давала все, что могла дать. Предъявлять к ней претензии, что не дала, чего недодала, могут только те, в «павлиньих перьях». Вася же, как настоящий сын своей матери-Родины, любил ее и гордился ею, какая бы она ни была и что бы с ней ни случилось. Это не просто красивые слова. Это суть красивого человека Васи Колесника.
– Вся жизнь его нам в назиданье. Чтоб быть таким, каким он был.
– Спасибо тебе, Вася, за то, что ты был.
Слушая эти разговоры, я думал, надо ли делать скидку на то, что, согласно пословице, «О покойнике – или хорошо, или ничего»? Возможно, какие-то теневые моменты так и остались в тени. Но там им и место, коль не они определяли эту личность! К тому же, с другой стороны, каждое произнесенное здесь слово перед лицом Небытия наполняется особенной ответственностью за правду, за искренность, за серьезность. Кощунственно даже думать об искусственном приподнимании на котурны.
Пусть охвачена в этом разговоре лишь капля огромного