Великий Мао. «Гений и злодейство». Юрий Галенович
Маочжи служил тогда далеко от Пекина в городе Яньчэн в 4-й воздушной армии. Лю Сунлинь написала ему письмо, спрашивая совета, как поступить. Ян Маочжи понимал, что его жена является объектом политических преследований и что ей грозят репрессии, а следовательно, и он не мог считать себя в безопасности, и тем не менее он ответил на письмо жены так: «Приезжай с детьми ко мне». К тому времени у них было трое детей.
Лю Сунлинь с детьми поехала к мужу.
Ян Маочжи узнал о том, что в его парторганизацию уже пришли документы из центра, в которых содержалось утверждение о том, что его теща является «предателем». Он понимал, что следовало быть предельно внимательным. Он и был весьма осторожным человеком. Кто бы мог подумать, что он сам даст следователям зацепку, ниточку, позволит им, как говорят в КНР, «ухватить себя за косичку»?
В обстановке того времени в 4-й воздушной армии конечно же нашлись люди, которые «разрабатывали» Ян Маочжи и провоцировали его. Его также допрашивали, требуя, чтобы он «внес ясность в обстоятельства», связанные с делами его тещи и жены. Ян Маочжи не выдержал допросов и выдал то, что ему говорила дома его жена. А Лю Сунлинь, да и Чжан Шаохуа, говорили, что в ответ на их беспокойство относительно возможности того, что Цзян Цин может стать преемником Мао Цзэдуна, сам Мао Цзэдун сказал следующее: «Это невозможно. Она не сможет стать преемником! Она не способна выполнять эту работу, потому что ей присуще двурушничество».
Вполне естественно, что в те времена за такие слова приходилось жестоко расплачиваться. Ян Маочжи и Лю Сунлинь взяли под стражу, перевезли в Шанхай и бросили в тюремные камеры. Лю Сунлинь не знала, куда именно ее поместили, однако ей довелось услышать, что в ту самую камеру, где до нее держали известных всем китайцам киноартистов Чжао Даня и Цинь И.
Лю Сунлинь и Ян Маочжи с момента ареста не виделись друг с другом и ничего не знали друг о друге. Их не ставили в известность и о показаниях, которые они давали.
В камере с Лю Сунлинь находились две надзирательницы, не спускавшие с нее глаз. Без их разрешения она не имела даже права подняться, встать на ноги с кровати. В тюрьмах КНР заключенному на протяжении длительного времени не разрешают вставать, двигаться, изменять положение тела; человека заставляют очень долго лежать, не шевелясь. Окно камеры было наглухо заклеено газетами, нельзя было понять, день или ночь за окном. В камере постоянно горела электрическая лампа в 100 свечей. Лю Сунлинь запрещалось иметь наручные часы. Во время сна ей также не разрешалось укрываться одеялом с головой, а можно было натягивать одеяло только до подмышек. Считалось, что благодаря этим мерам можно не допустить самоубийства заключенного. За дверями камеры дежурили надсмотрщики в ботинках с утяжеленной подошвой. Каждый их шаг болью отдавался в голове арестанта.
Лю Сунлинь всегда неожиданно вытаскивали на допросы. Иной раз их провожал Ван Хунвэнь, которого Мао Цзэдун из вожаков «бунтарей» (или цзаофаней) Шанхая сделал своим заместителем по партии. Основываясь на том, в чем