«Поворот все вдруг!». Укрощение Цусимы. Александр Лысёв
комнаты на Лиговке… До окончательного излечения. Далековато, но… Ничего-ничего! Затем, надеюсь, вернусь в полк. Полагаю, Семен Семенович, у меня будет возможность угостить обедом вас?
– Считайте, что договорились.
7
Второе совещание в Гатчине проходило поздно вечером 23 июля 1903 года. Николай только что прибыл из Царского Села. Эти три дня он провел с семьей. Выглядел спокойным, отдохнувшим. Государственными делами занимался менее обычного. Махина имперской управленческой машины вращалась согласно заведенным распорядкам. Несколько раз в Царское с докладами приезжали министры. Несколько раз к начальнику канцелярии Министерства императорского двора генерал-лейтенанту Мосолову прибывали фельдъегери с пакетами. Иногда их отпускали тут же. Иногда им приходилось подолгу ждать на удобных кожаных креслах в приемной. Мосолов выходил от императора, выносил запечатанные сургучом конверты. Получая их, фельдъегери исчезали так же неприметно, как и появлялись. В общем, с виду все шло своим чередом.
Этим вечером в приемной гатчинского кабинета императора дожидались несколько виднейших персон из числа военно-морского руководства. Все при папках невероятных размеров. Преобладали военные моряки – адмиралы Макаров, Рожественский, Скрыдлов, Фелькерзам. И лишь последним, приехавшим прямо перед царем, был военный министр генерал Куропаткин. И все. Никаких адъютантов. В Гатчину все прибыль врозь.
Ровно в назначенное время в пустых коридорах павловского дворца послышались шаги. Все поднялись со своих мест. В круг неяркого света вступил император. Пожал каждому руку, негромко поздоровался. Распахнул двери своего кабинета, жестом приглашая всех остальных следовать за ним.
На первый взгляд совещание у царя напоминало обычный разбор стратегических действий в случае войны с Японией. Такие разборы с привлечением представителей от военного и морского министерств Николай в последнее время устраивал уже неоднократно. Однако сегодня что-то подсказывало всем присутствующим, что они будут посвящены в нечто необычное.
Первым, как уже повелось, выступал военный министр Куропаткин. И, разумеется, не был оригинален. Исходя из заданного царем расчетного времени начала войны с Японией, приходящегося на конец 1903-го – начало 1904 года, Куропаткин бодро рапортовал, что основная его стратегия первые три месяца конфликта будет заключаться в действиях отступательного характера.
– И вторые три месяца, Ваше Величество, я также буду отступать, – твердо заявил военный министр, обведя взглядом всех присутствующих.
Ему никто не возражал. Потому что он был абсолютно прав. Всем было слишком хорошо известно, что пока мы перевезем на Дальний Восток по единственной железной дороге один батальон, японцы успеют высадить на театре боевых действий полнокровную дивизию. Где им вздумается.
Куропаткин тем не менее в силу свойственной ему основательности пустился очередной раз в объяснения своей позиции.
– Как минимум полгода я буду избегать больших сражений и вести