Ярослав Мудрый и Владимир Мономах. «Золотой век» Древней Руси (сборник). Василий Седугин
киевский князь так боялся за свою власть, что и слышать не желал о союзе с Тмутараканью против печенегов! Ему было достаточно, что Тмутаракань – русское княжество, хотя и дани в Киев не шлет, и что степнякам всегда угроза с юга есть. Печенеги о той угрозе помнили, присмирели, хотя и не раз предлагали Сфенгу сокрушить Владимира общими усилиями.
Сфенг сначала смеялся над такими посулами, а потом заявил, что если еще раз против своих выступить предложат, то сам сокрушит печенегов и без помощи Киева! Видно, поняли, что это не пустая угроза, и Тмутаракань не трогали, и Киеву не слишком досаждали.
Тмутараканский князь не мог понять драчки за власть между братьями, неужто нельзя блюсти дедов закон и править по старшинству? Мало на Руси земель, чтоб еще русские головы в битве меж собой класть?
Сфенг и теперь не вмешался бы в киевскую свару, но когда услышал, что братья в борьбе меж собой чужих на помощь зовут, то не выдержал! И теперь вот метался по палате, пытаясь успокоиться и холодным разумом принять верное решение.
Ничего не получалось. Тогда он велел кликнуть Тегдага. Старый колдун знал все, но советовался с ним князь только в крайнем случае, все же христианину негоже к пророчествам прибегать. Сфенг не забывал, что он Петрос в крещении, а значит, должен быть тверд, как камень.
Тегдаг усмехнулся, услышав призыв князя. Горд Сфенг и чтит свою веру. Князь Святослав не променял своих богов на ромейских, сколько мать ни просила, и сыновей не позволил крестить. Но погиб языческий князь, и дети стали христианами. Это бы нехудо, да только о чести забыли, язычников погаными зовут, корят всячески, а сами кровь братскую льют хуже степняков. Сказывают, в Киеве не только брат на брата встал, но и сын супротив отца. Князь Ярослав поднялся против своего отца Владимира. Мыслимо ли такое? Покарают боги Русь, ох покарают!
Что задумал Сфенг? Какой ему совет нужен? Тегдаг не зря носил такое прозвище, был он не просто ведуном, он колдовал, то есть знался и с темными силами, умел видеть будущее. Колдун не сразу отправился к Сфенгу, сначала надо было посмотреть, что князя ждет. Тегдага мало волновало будущее Киева и гораздо больше – Сфенга и Тмутаракани. То, что увидел, немного озадачило старого колдуна, но сказать об этом Сфенгу надо, потому он поторопился к князю.
В Сфенге удивительно сочетались крепость и основательность отца и стройность и гибкость матери. Рослый, сильный, темноглазый и светловолосый. Такое нечасто встретишь. А его сын Мстислав от своей матери унаследовал уже совсем темные огромные глаза и тонкий стан.
Князь не стал объяснять, зачем позвал, колдун и без того все понимал, только вопросительно протянул:
– Что скажешь?
Тегдаг нахмурился:
– В Киев хочешь, князь?
– Да не в Киев хочу, а хочу, чтоб эти щенки меж собой Русь не разодрали окончательно! Владимир, глупец, удумал между ними уделы поделить, теперь жди беды. Один того и гляди поляков наведет, другой все за море глядит, третий слаб настолько,